Герман Садулаев. Ислам

33-летний санкт-петербургский юрист Герман Садулаев не воевал ни в первую, ни во вторую чеченскую кампанию — но в книге «Я — чеченец!» написал о чеченской войне так, как на русском языке еще не писал никто. Екатерина Кронгауз встретилась с Садулаевым и выяснила, каково быть чеченцем в России.

В Санкт-Петербурге у станции метро «Пионерская» за рулем серой убитой «волги» сидит мужчина. У него каштановые волосы, слегка вздернутый нос, зеленые глаза. В машине играет группа The Pogues, лежат две пачки «Русского стиля». Мужчина одет в джинсы, синюю куртку, красную майку и белые ботинки. У мужчины седые виски. Мужчину зовут Герман Садулаев, он написал книгу «Я — чеченец!».

— Это не старая машина. Всего девяносто шестого года. Но уже убитая. Русские машины вообще с конвейера спускают, как будто они уже десять лет отъездили. У меня «форд» был восемьдесят первого — и то лучше был. Эта «волга» ничего вообще, но коробка передач убита. Может быть, уже что-то получше куплю. Не новое, но все-таки. Денег-то я не заработал много пока. Весь в долгах. Но так и надо. Мы ведь для будущего пишем, так что берем пока аванс.

«Говорят, что осел, побывавший в тени, уже не станет работать на солнцепеке. Мы не вернемся в Чечню. Московские, питерские, омские, ярославские, воронежские, саратовские, астраханские, пермские и еще бог весть какие чеченцы. Русские чеченцы. Мы привыкли жить здесь. Даже затравленные слежкой, не принимаемые на работу, не регистрируемые в милиции, а потом обобранные этой милицией за отсутствие регистрации, мы все равно останемся здесь. И это не только те, к кому судьба повернулась приветливым лицом, кто стал богат и успешен в России. Это и те, кто мыкается по съемным квартирам, каждый день зарабатывая на хлеб дня завтрашнего».

Уже три дня Герман Садулаев со своей девушкой Яной переезжает из старой съемной квартиры в новую съемную. Маленькая однокомнатная квартира, в которой можно открыть дверь либо в туалет, либо в шкаф, заставлена коробками. Герман разрезает коробку с книгами, хочет найти книгу «Радио Fuck» — она вышла до «Я — чеченец!». Заодно достает книги из коробки, хотя ставить их пока некуда.

— Вот Илья Кормильцев. Удивительно. У него такие неправильные были тексты песен. А проза оказалась такой выверенной. Классический Эдгар По. Рю Мураками? Это Яна любит. Для меня слишком черный. Вот Харуки Мураками — да, я люблю. Терри Пратчетта тоже. Николай Кононов — это питерский писатель, для узкого круга, но у него такой язык — объемный, прямо пощупать можно. Сорокин — не знаю, говорят, он хороший, честный человек, но почему-то какое-то чувство гадливости остается, непонятно отчего.

Герману Садулаеву 33 года. До 16 лет он жил в чеченском городе Шали со своими родителями и двумя сестрами. В 16 лет, еще до всякой войны, Герман впервые уехал из Шали и, по сути, больше не возвращался. Поступил на юридический факультет Ленинградского государственного университета, с тех пор так и живет в Питере. Сейчас он отвечает за таможню и логистику в компании по импорту замороженных продуктов.

— У нас класс был, больше половины погибло, — говорит Герман, показывая старую фотографию класса. Его самого на фотографии нет, приходится верить на слово. В верхнем правом углу стоят два мальчика с длинными волосами и в одинаковых серых костюмах с галстуками. Настоящие Леннон и Маккартни.

— Да, они были фанатами The Beatles. Оба погибли. А девочки умные были, они сразу все уехали. А вот этот вот — смешной, да? Его по телевизору показывали, про него говорили, что известный боевик. Убили тоже.

«Каждый убитый боевик оказывается «известным полевым командиром», хотя пока он был жив, о нем почему-то ничего не было известно, «бригадным генералом» — и откуда берется столько бригад? — или, в крайнем случае, чьей-то «правой рукой». С правыми руками вообще все очень запутанно».

В книге «Я — чеченец!» Герман пишет про свое детство, и про своих друзей, и про свою семью, про то, что было, когда он уехал, про войну, которой не видел и на которой не был.

— Я долго мучился. Я не знал, что делать. Ехать и брать автомат — и на чьей стороне воевать? Я равно не разделял позиции сторон. Но, хочешь не хочешь, следил за тем, что происходит. Никогда бы не стал сознательно собирать эти истории. Но я разговаривал с родителями, и они рассказывали про соседей. И я ночами не мог заснуть. Появлялись какие-то куски, я садился и писал. Они, как комки крови, вырывались изнутри, мне становилось легче, и я уже мог заснуть. Я понимал: если я не облеку в форму то, что выросло внутри, — это уничтожит, разорвет меня.

Садулаев говорит, что его книжка не документальная. Все истории реальны, но многие из них собирательные — из рассказов разных людей. Эта книга о том, кто такие настоящие чеченцы. И о том, как Герман Садулаев хотел бы быть настоящим чеченцем.

— Но я привык жить тут. Я привык к другой жизни. И я уже не смогу жить там.

В 2001 году Герман написал первую повесть, «Одна ласточка еще не делает весны», и выложил ее в сети — на литературных сайтах, названий которых он даже не хочет вспоминать.

— В сети общий уровень текстов очень низок. Планка другая. И там сидят малолетние гопники — их мнение глупо и неинтересно.

Тогда Герман разослал повесть по электронной почте во все издательства, которые нашел. Илья Кормильцев, глава издательства «Ультра.Культура», оказался единственным, кто ответил. Он написал, что планы издательства укомплектованы на два квартала вперед, но потом, когда он напишет еще несколько повестей, «Ультра.Культура» издаст целую книжку. Так и произошло в 2006-м. А в конце прошлого года «Одна ласточка» была напечатана в журнале «Знамя».

«Трудно быть чеченцем. Если ты чеченец — ты должен накормить и приютить своего врага, постучавшегося к тебе как гость, ты должен не задумываясь умереть за честь девушки, ты должен убить кровника, вонзив кинжал в его грудь, потому что ты никогда не можешь стрелять в спину, ты должен отдать свой последний кусок хлеба другу, ты должен встать, выйти из автомобиля, чтобы приветствовать идущего мимо пешком старца, ты никогда не должен бежать, даже если твоих врагов тысяча и у тебя нет никаких шансов на победу, ты все равно должен принять бой. И ты не можешь плакать, что бы ни происходило. Пусть уходят любимые женщины, пусть нищета разоряет твой дом, пусть на твоих руках истекают кровью товарищи, ты не можешь плакать, если ты чеченец, если ты мужчина. Только один раз, всего один раз в жизни ты можешь плакать: когда умирает мать».

— Я хотел бы быть чеченцем. Но это так сложно. Это ко многому обязывает. Я стал чужим и там и тут. Я не такой, каким должен быть чеченец. Я предал этот народ. Я стал говорить о чувствах, а о них нельзя говорить. Я стал рассказывать сокровенное, а я не имел права. Папа, когда прочел книжку, сказал: «За эту книжку тебя могут убить — и правильно сделают». Ее не приняли чеченцы. Но не из-за фактов, а из-за того, что там много чувственности. Много слез. Но я так это воспринимаю. И я должен был рассказать об этом. Николай Кононов сказал мне, что настоящий писатель должен предавать то, что у него внутри, должен предать истории соседей и друзей.

— То, что вышло, — это не мое. Мне стыдно за это. Я не подпишусь под этим. Папа считал, что я должен быть толерантным. И к тем и к другим. А с толерантностью вообще непонятно, зачем это. Я пишу о народе — эпос, которого никогда не было у этого народа. У народа, которого самого уже нет.

«Муфтий. Какие муфтии? Чеченцы никогда не были фундаменталистами, у них не был в чести ортодоксальный ислам. Были мечети, муллы, но в мечети мало кто ходил, а о муллах сочиняли анекдоты» .

— Тот народ, который сейчас в Чечне, — я не знаю его, это не чеченский народ. Это сектанты. Чеченцы никогда не подчинялись ничьей воле. Они никогда ни за кем не шли, они шли только за собой. Чеченцы — индивидуалисты. Они никогда бы не стали смертниками. Откуда это? Чеченец никогда не обвязывался пороховой бочкой и не бросался в толпу царских войск. Чеченец прятался за скалу, убивал как можно больше, но у него тут же стоял конь — и он убегал. Ты его еще найди. А это запуганные маленькие люди. Это религиозные фанатики.

Когда Герман Садулаев говорит о чеченцах и русских, он называет «мы» и тех и других. Он сам не знает, с какой он стороны — и с какой хотел бы быть.

— Традиций там не сохранилось. В Шали старик едет на своей машине, другие чеченцы останавливают машину и избивают старика. А вокруг тоже стоят чеченцы и делают вид, что не видят. Это Чечня? Я не знаю этой страны. Здесь у чеченцев больше традиций. Как в любой эмиграции, мы увезли традиции с собой.

«Когда умирают русские, это называется «потери» — или еще говорят «погибли». Когда умирают чеченцы, они называют это «уничтожены». Потому что чеченцы враги. Я тоже чеченец — значит, враг. И когда я умру, они назовут это «уничтожен».

У Германа Садулаева есть девятилетняя дочь от второго брака. Он не живет с семьей. Семья живет в Новгороде. Раз в две недели он ездит туда встречаться с дочерью Верой. Сына Герман не хочет.

— Я хочу поставить точку на этом клане. Это слишком тяжело — и слишком большая ответственность. У нас в семье все визионеры — не в мистическом, а в таком литературном смысле. Все пишут. Сын возьмет мою фамилию и, значит, возьмет весь род и все особенности. Вы знаете, что чеченцы от рождения хорошо стреляют? Я не хочу сына-чеченца. Но вы знаете, я тут приезжал к дочери. Мы идем, и вдруг она говорит: «Папа, смотри, вороны взлетели, как черный салют». А в летнем лагере она заняла первое место по стрельбе. Тут, в России, все изменилось — и, может, все это ушло в дочь. Бедная. Я стал думать, что, может, и рожу сына. Ей будет слишком тяжело.

«Если вы хотите задержать чеченца, не ищите брюнета. Чеченца можно узнать по другим признакам, которые я не стану вам подробно описывать. Расскажу только, что однажды, когда мой отец был в Петербурге, он встретился со старой знакомой, русской женщиной, которая провела несколько лет в Чечне. Меня эта женщина до той поры не видела. Они с отцом ждали меня, сидели и разговаривали о чеченцах. Женщина сказала, что до сих пор может выделить чеченца в толпе по походке и поведению. Взглянув на массу людей, идущих по улице, она показала рукой на одного и сказала: вот этот наверняка чеченец. Отец улыбнулся и ответил: да, это и есть мой сын.

Та женщина, она сказала, что чеченец всегда держит себя так, как будто сегодня ему принадлежит весь мир, а завтра его все равно убьют».

Герман Садулаев - известный российский писатель. Также занимается публицистикой и политикой. Самые популярные произведения "Я - чеченец", "Таблетка", "Зеркало атмы".

Биография писателя

Герман Садулаев родился в 1973 году в Чечено-Ингушской республике. Будущий писатель появился на свет в небольшом селе Шали, население которого не превышало 50 тысяч человек.

Его отец был коренным чеченцем, а мать - терской казачкой, ее предками были казаки, которые с XVI века жили в районе Северного Кавказа.

Среднее образование Герман Садулаев получил в столице Чечни - Грозном.

Родной дом покинул в 1989 году, накануне перестройки. Садулаев уехал в Ленинград, чтобы поступить в университет. Изначально планировал поступать на отделение журналистики. Для этого даже регулярно публиковался в областной молодежной газете, писал очерки и получил хорошие рекомендации.

Однако, уже приехав в Ленинград, в последний момент передумал и пошел учиться на юридический факультет.

Творчество Германа Садулаева

Писать Садулаев Герман Умаралиевич начал только в 2000-х годах. Первым его произведением стала повесть "Одна ласточка еще не делает весны", которую он закончил за несколько месяцев.

Садулаев выложил повесть в интернет и отправил в крупнейшие издательства. Правда, публиковать ее никто сразу не захотел. Интерес проявил только Илья Кормильцев, который договорился с автором, что напечатает книгу, как только тот напишет еще несколько произведений подобного объема.

Произошло это в 2006 году. В издательстве "Ультра-Культура", которым тогда как раз руководил Кормильцев, вышла книга "Я - чеченец". В нее вошли несколько рассказов и повестей. Все они были посвящены Первой и Второй чеченским войнам.

Как отмечал сам Герман Садулаев в этом сборнике, чеченцем быть сегодня очень трудно. В своей книге он попытался рассказать шокирующую правду об этой войне, как писал сам автор, отличную от лживых правительственных сообщений и новостей.

Рассказы и повести насыщены яркими сюжетами, неожиданными образами, написаны живым и увлекательным языком. По отзывам литературных критиков, это был первый художественно убедительный голос, который воевал за свободу Чечни.

Роман "Таблетка"

В 2008 году Садулаев Герман Умаралиевич выпускает принципиально другое произведение. В издательстве "Ад Маргинем Пресс" выходит его первый роман "Таблетка". Он сразу входит в шорт-лист престижной отечественной литературной премии "Русский букер".

В большой финал тогда попали также "Армада" Ильи Бояшова, "Щукинск и города" Елены Некрасовой, "Будьте как дети" Владимира Шарова, "Графоманка" Галины Щекиной. Победа досталась роману Михаила Елизарова "Библиотекарь".

Заурядный менеджер среднего звена - главный герой романа, который написал Герман Садулаев. "Таблетка" - это книга о том, как этот ничем не примечательный человек находит странные розовые таблетки в упаковках с замороженным картофелем из Голландии, который прибыл в Россию из Китая. Обычная схема в те годы.

После этой неожиданной находки обычная история про обычного человека превращается в древний хазарский миф. Жизнь Максимуса Семипятницкого переворачивается с ног на голову. Герой открывает неведомые духовные глубины, которые в нем скрывались.

После успеха этого произведения Садулаев становится необычайно популярным в Санкт-Петербурге, где живет в то время. Он становится победителем премии "Самые знаменитые люди Петербурга" в номинации "Литература". Такой конкурс ежегодно устраивает популярный питерский глянцевый журнал "Собака.ru".

В 2009 году выходит его новый роман "AD". Он посвящен загадочному убийству на новогоднем корпоративе председателя совета директоров крупного отечественного холдинга "А. Д.". Это произведение также попало в шорт-листы премий "Русский букер" и "Национальный бестселлер". А ежемесячный мужской журнал о стиле GQ признал его книгой месяца.

Роман "Шалинский рейд"

2010 год. Новый роман. Снова номинация на "Русского букера". Садулаев возвращается к теме чеченской войны. Произведение "Шалинский рейд" полуавтобиографическое, в котором художественный вымысел смешивается с документальными достоверными данными.

Роман рассказывает об одной операции, которая случилась во время Второй чеченской кампании. В центре повествования Тамерлан Магомадов, выпускник юридического факультета Ленинградского государственного университета (как и сам Садулаев), который приезжает в родное село Шали. Тема борьбы за независимость Ичкерии затрагивает его самого, его друзей и родственников. Через историю маленького человека автор показывает, как развивались события в то время.

Несмотря на то что писатель освещает события в Чечне со стороны коренного населения республики, Герман Садулаев о русских высказывается в положительном ключе. Неоднократно в интервью он заявлял, что быть русским - это значит быть свободным. Это значит быть ответственными за судьбы всех народов мира. Так считает сам автор.

"Прыжок волка"

В 2012 году в издательстве "Альпина нон-фикшн" выходит новый роман чеченского писателя. Снова обращается к теме Хазарского каганата Герман Садулаев. "Прыжок волка: Очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней" - это исторические исследование судьбы чеченского народа.

История берет свое начало еще в седьмом веке нашей эры, когда Хазарский каганат только создавался. Подробно описываются Аланское царство, период, когда на эти земли приходили христианские проповедники. Позже им на смену пришло татаро-монгольское иго.

Отдельного упоминания заслуживают войны на Кавказе XVIII-XIX веков. Ведь многие исследователи и публицисты находят много общего между прошлым и нынешним противостоянием чеченцев с российским правительством. Также большое внимание уделяется событиям 1944 года, когда по приказу генерального секретаря ЦК КПСС Иосифа Сталина десятки тысяч чеченцев были депортированы.

В заключение своего во многом документального произведения Садулаев Герман Умаралиевич пытается дать объективную оценку событиям новейшей чеченской истории.

"Зеркало атмы"

В 2013 году выходит новый сборник рассказов - "Зеркало атмы". Герман Садулаев на этот раз работает с жанром философской притчи. С его помощью он пытается погрузить читателя в глубокий мир собственного мировосприятия.

Тексты очень разные. Одни вскружат вам голову, будут манить своей кажущейся на первый взгляд простотой и ясностью. Другие, наоборот, начнут дразнить сложными и чудными умозаключениями, замешанными на уникальном восточном колорите.

Но только с их помощью читателю удастся разглядеть себя самого. Сборник включает рассказы Садулаева: "Морозовы", "Колоски", "Белое платье", "Жизнь на Капри", "Зеркало атмы", "Брат промоутер", "Жертвоприношение", "Грех", "Вишни" и "Смерть мерчендайзера".

Садулаев не раз отмечал, что своими литературными учителями считает Андрея Платонова, Венедикта Ерофеева и Чака Паланика. Именно их произведения оказали на него наибольшее влияние.

Садулаев в политике

Герман Садулаев, книги которого имели большую популярность, с 2010 года занимается политической деятельностью. Он стал членом парламентской партии КПРФ.

В 2012 году выступал на серии митингов с требованием проведения честных выборов в России. Садулаев произносил свои речи в Санкт-Петербурге.

Герой нашего повествования по своим взглядам - приверженец идей социализма. В частности, заявляет, что социалистический проект в Европе совсем не потерпел крах. По мнению Садулаева, он просто на время отступил в сторону, однако его время еще придет. В качестве примера чеченский писатель приводит Китай, в котором дело Ленина живет до сих пор. А ведь Китай - это страна с полуторамиллиардным населением, с которым стоит считаться всем на планете, - заявляет прозаик. Он убежден, что уже в скором будущем и Россия, и Европа вернутся к идеям социализма.

В 2016 году Садулаев баллотировался на выборах в Государственную Думу. Он пытался попасть в Федеральный парламент по одному из одномандатных округов Санкт-Петербурга. На выборах за него проголосовало более 12 тысяч человек. Это составило менее 7,5 % голосов. Такой результат позволил ему занять только шестое место. Победил в этом округе Виталий Милонов.

Личная жизнь

Об этой стороне жизни писателя практически ничего не известно. Садулаев уже около 20 лет работает и живет в Санкт-Петербурге. Официально не женат, детей не имеет.

Книга очень неоднозначная и не для всех. О существовании писателя Г. Садулаева я узнала из прилепинского "Книгочета", а потом обнаружила, что в интернетах и литературно-журналистском сообществе он даже знаменит (насколько узкие эти круги?). Если коротко, то это первый чеченский писатель, который на русском языке создал художественные тексты о Чеченской войне. Поскольку в новейшей истории я - совершенный профан, пришлось облазить Википедию и другие сайты в поисках информации на тему этого затяжного конфликта. И, видимо, книга меня зацепила, захотелось разобраться, что же там было - совсем недавно, в 90-е-2000-е годы. Возможно, моей ошибкой стало, что я все это разыскала после того, как одолела книгу Садулаева.

Поначалу читать было сложно, еще и потому, что я воспринимала произведение как единое целое, как роман. А оказалось, что это сборник, состоящий из нескольких рассказов и повести. Почти в каждом из них повествование ведется от первого лица, но герои разные, с разной судьбой, разными характерами и взглядами на жизнь. И я это поняла не сразу, и долго удивлялась, почему в каждой новой главе этого якобы романа мысли и чувства героя на тему войны и русско-чеченских отношений меняются чуть ли не на диаметрально противоположные. Я даже заподозрила автора в шизофрении, сопровождающейся расщеплением личности. А оказалось, он просто хотел показать разные точки зрения на события в Чечне.

Итак, в книге несколько рассказов и повесть - от лица чеченских, русских, туркменских героев. Их объединяет то, что так или иначе они в Чеченском конфликте участвуют и размышляют на эту тему. Персонажи разные: одни - кровожадные ортодоксы и националисты, другие - почти терпимые космополиты. Автор, может, и стремится развенчать отдельные мифы на тему чеченцев, которые бытуют среди остальных россиян, но получается это у него плохо. Садулаев, кажется, искренне любит свою родину и свой народ (несмотря на то что большую часть жизни он прожил в Петербурге и значительно обрусел). Он пытается показать чеченцев как свободолюбивую нацию, с красивой культурой и высокоморальным кодексом чести. Но то, что поневоле прочитывается у него между строк, скорее подтверждает мои стереотипы о чеченцах, чем спорит с ними.

Автор, не стесняясь в выражениях, обвиняет в развязывании Чеченской войны исключительно русских. Нет, он время от времени пытается уйти в метафизические дебри всеобщей вины и вспомнить о неявных грехах собственного народа (в чем они состоят, по мнению Садулаева, - мне так и не стало до конца ясно). Однако это получается совсем неубедительно, местами отстраненно-поэтично и с большой долей восхищения чеченским народом, который, даже ошибаясь, делает это красиво. Как мне показалось, ностальгирующий по родным краям писатель слишком романтизирует и приукрашает свои воспоминания о прошлом. Идеализирует советские реалии, выдает чеченцам индульгенцию на все прошлые и будущие проступки, оправдывая их горячностью крови, страстью к свободе, женщинам, открытой войне и чему угодно еще.

То, что автор в принципе рассуждает исключительно в категориях национальных черт характера, национальных достоинств или недостатков, - говорит само за себя. На протяжении всей книги это вызывало у меня сильное отторжение. Я честно пыталась убедить себя, что Садулаев просто пытается донести до читателя свою правду, откровенно, не лукавя, высказать все, что у него на душе и старается быть честным с самим собой. А то, что мне это не понравилось, - вроде бы, понятно: кому же понравится критика на грани оскорблений в адрес своего народа, своего пола, своей культуры и прочее. Однако, как я ни старалась во все это поверить и взглянуть на происходящее глазами оппонента-чеченца, у меня это так и не вышло.

Если уж, по примеру Садулаева, говорить все прямо, без прикрас, то он показался мне человеком, который обманывает самого себя. Во всех рассказах сборника он старательно ищет виноватых - в ком угодно, лишь бы не в чеченцах и не в себе. То у него евреи пришли и научили невинных чеченцев, что на жизнь можно зарабатывать отнюдь не честным, физическим трудом, а торговлей, махинациями и мошенничеством. То русские женщины превратили высокоморальных и воздержанных чеченцев в мягкотелых слюнтяев и распутников. То в 90-е годы коварные русские и казахи создали миф о чеченской мафии, чтобы наживаться на наивных мелко-криминальных чеченцах и делать их руками всю грязную работу, проворачивая за их спиной по-настоящему крупные аферы...

Я честно не понимаю: автор действительно придерживается настолько наивных, националистических и шовинистских взглядов на жизнь? Если его книги - попытка примирить народы и показать, что чеченцы - по сути неплохие, но недопонятые ребята, то эта попытка явно не удалась. А может, это мощная самоирония и насмешка над всем чеченским народом, их культурой и менталитетом? Тогда уж слишком мощная, слишком похожая на правду. Неудивительно, что Садулаева очень не любят в современной Чечне и всячески ругают там...

Очень смущала авторская манера подавать все рассказы от первого лица, якобы от "очевидца". Он описывает военные действия в Чечне от лица солдата, их непосредственного участника. Писатель пытается резать правду-матку на тему чеченского бандитизма в России. Хочет открыть глаза на истину в истории с переселением чеченцев в 40-50-е годы, еще при Сталине. И в каждой истории он выдает про-чеченскую и во многом русофобскую версию событий. Хочется спросить: откуда автор берет все факты, изложенные от имени очевидцев, если сам в этих событиях участия не принимал. Его семью не переселяли в советские годы, т.к. его мать была русской. В Чеченской войне Садулаев не участвовал, уехал в Петербург и там остался жить. В криминале тоже не замечен. Что это? Пересказ событий с чьих-то слов? Как можно ручаться за правдивость подобных историй, колоть русским глаза "неудобной правдой", если в достоверности изложения фактов уверенности нет?

В общем, я не испытываю негативных эмоций по отношению к чеченцам в принципе (или мне так кажется). Но и не отрицаю, что их культура и менталитет отличаются от русских. Книга "Я - чеченец" меня зацепила, заставила рыться в других источниках информации. Истинная версия событий в Чеченской войне так и осталась для меня тайной (как это происходит с любым событием из истории). Одно могу сказать точно: книга Садулаева - определенно может встревожить, зацепить, заинтересовать, даже разозлить, но не примирить народы, не сделать их ближе и понятнее друг другу. А это жаль.