События на ходынском поле во время коронации. История и причины давки на ходынском поле
Народное гулянье на Ходынском поле в Москве. Распорядителем гуляния по просьбе царя был назначен его дядя, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. На организацию праздника было затрачено 20 миллионов рублей.
Место для народного гулянья было выбрано крайне неудачно. Ранее на Ходынском поле проводились народные гуляния , но потом на нем стали добывать песок, также его использовал Московский гарнизон как учебный плац. Все поле было в ямах, промоинах и траншеях, а рядом с ним проходил овраг, который достигал в длину тридцати, а в глубину — пяти метров. Для торжеств ямы и траншеи накрыли настилами.
На площади свыше одного квадратного километра были сооружены временные балаганы , театры, 20 питейных заведений для дарового угощения пивом и медом и 150 буфетов для раздачи подарков. В качестве подарков для жителей города были заготовлены 400 тысяч узелков с царским набором, в который входили сайка, кусок колбасы, сласти, пряник и эмалированная кружка с царским вензелем и позолотой. Весь сувенир (кроме сайки) завязывался в яркий ситцевый платок, на котором были напечатаны с одной стороны вид Кремля и Москва-реки, с другой стороны — портреты императорской четы. Помимо этого, устроители гуляний предполагали разбрасывать в толпе жетоны с памятной надписью.
Начало гулянья было назначено на 10 часов утра 30 мая (18 мая по старому стилю) 1896 года, но уже вечером 29 мая (17 мая по старому стилю) на поле стали прибывать со всей Москвы и окрестностей люди (зачастую семьями), привлечённые слухами о подарках и раздаче ценных монет.
К утру 30 мая (18 мая по старому стилю) собралось более 500 тысяч человек. Когда в буфетах начали раздавать подарки, огромная толпа хлынула к ним. 1800 полицейских, специально отряженных для соблюдения порядка во время празднеств, не смогли сдержать ее натиск. Настилы, прикрывавшие колдобины, рухнули, люди падали в них, не успевая подняться: по ним уже бежала толпа. Раздатчики, понимая, что народ может снести их лавки и ларьки, стали бросать кульки с едой прямо в толпу, что лишь усилило сутолоку. Лишь прибывшее подкрепление смогло рассеять толпу. На земле остались лежать растоптанные и покалеченные люди. Позже раненых отвезли в приемные покои и больницы, а многих погибших похоронили на Ваганьковском кладбище.
По официальным данным пострадали 2690 человек, из которых 1389 погибли.
Император Николай II был поражен произошедшим и дал распоряжение оказать пострадавшим материальную помощь. На каждую семью погибшего выделили по 1000 рублей, сирот определи в приюты, похороны провели за счет казны.
Однако, несмотря на большое количество жертв, ни одно из коронационных торжеств отменено не было, празднование шло своим чередом. Как отмечалось впоследствии в официальном издании, "в создавшейся ситуации уже немыслимо было отменить начавшийся праздник и прекратить увеселения для полумиллионной массы собравшегося на него народа. Когда в 2 часа 5 минут дня на императорском павильоне взвился императорский штандарт, и их величества вышли на балкон верхнего этажа, они были встречены могучим "ура", заглушившим и оркестры и звон колоколов, и много раз кланялись народу". Для аристократии празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлевском дворце, а затем приемом у французского посла.
Преступная халатность царских властей вызвала общественное возмущение в России. Правительство провело следствие, московский оберполицмейстер и ряд второстепенных чиновников были смещены.
На Ваганьковском кладбище был установлен памятник жертвам Ходынской трагедии, на нем выбита дата "18 мая 1896 года".
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
«Кто начал царствовать — Ходынкой / Тот кончит — встав на эшафот», — поэт Константин Бальмонт , написавший эти строки в 1906 году, в год 10-летия Ходынской катастрофы и за 12 лет до гибели последнего русского императора, точно предсказал судьбу Николая II .
Царствование, завершившееся крахом Российской империи, а затем и гибелью царской семьи, началось с события, в котором очень многие увидели «дурной знак» для императора. И хотя Николай II к трагедии 1896 года имел лишь косвенное отношение, однако в сознании людей она была прочно связана с его именем.
В мае 1896 года в древней столице России Москве прошли торжественные мероприятия, связанные с коронацией Николая II и его супруги Александры Фёдоровны .
К мероприятию готовились тщательно — одной столовой утвари из Петербурга в Москву привезли более 8000 пудов, причём одних только золотых и серебряных сервизов до 1500 пудов. В Кремле была устроена специальная телеграфная станция на 150 проводов для соединения со всеми домами, где жили чрезвычайные посольства.
Масштабом и пышностью приготовления значительно превосходили прежние коронации.
Коронация Николая II. Фото: Кадр youtube.com
«Царские гостинцы» и 30 000 вёдер пива
Сама церемония прошла 26 мая по новому стилю, а спустя четыре дня были запланированы «народные гуляния» с раздачей «царских гостинцев».
Памятная коронационная кружка, «Кубок скорбей». Фото: Commons.wikimedia.org / Guy villeminot
В «царский гостинец» входили:
- памятная коронационная эмалированная кружка с вензелями Их Величеств, высота 102 мм;
- фунтовая сайка из крупитчатой муки, изготовленная «Поставщиком двора Его Императорского Величества» булочником Д. И. Филипповым;
- полфунта колбасы;
- вяземский пряник с гербом в 1/3 фунта;
- мешочек с 3/4 фунта сластей (6 золотников карамели, 12 золотников грецких орехов, 12 золотников простых орехов, 6 золотников кедровых орехов, 18 золотников александровских рожков, 6 золотников винных ягод, 3 золотника изюма, 9 золотников чернослива);
- бумажный мешок для сластей с изображениями Николая II и Александры Фёдоровны.
Весь сувенир (кроме сайки) завязывался в яркий ситцевый платок, выполненный на Прохоровской мануфактуре, на котором были напечатаны с одной стороны вид Кремля и Москвы-реки, с другой стороны — портреты императорской четы.
Всего для бесплатной раздачи были заготовлены 400 000 «царских гостинцев», а также 30 000 вёдер пива и 10 000 вёдер мёда.
Поле с ловушками
Местом народных гуляний было выбрано Ходынское поле, к тому времени уже неоднократно выполнявшее подобные функции. На нём спешно подготовили временные «театры», эстрады, балаганы, лавки. В 20 бараках планировали угощать напитками, в 150 ларьках — раздавать «царские гостинцы».
Ходынская давка. Фото: Кадр youtube.com
В обычное время Ходынское поле использовалось как плац для занятий войск Московского гарнизона, и никто не ждал здесь каких-либо происшествий.
Свидетелем всех событий на Ходынском поле стал Дядя Гиляй — знаменитый московский репортёр Владимир Гиляровский , который и сам едва не погиб там.
По его свидетельству, Ходынское поле, несмотря на большие размеры, было не лучшим местом для больших скоплений народа. Рядом с полем проходил овраг, а на самом поле было много промоин и ям после добычи песка и глины. Кроме того, было на Ходынке немало и плохо заделанных колодцев, на которые в обычные дни не обращали внимания.
Сами гуляния должны были начаться в 10 утра 30 мая, но люди стали прибывать ещё накануне. Приезжали целыми семьями и размещались на поле в ожидании заветного времени раздачи подарков. На Ходынку стекались не только москвичи, но также жители Подмосковья и соседних губерний.
«Невозможно было держаться против толпы»
К 5 утра 30 мая на Ходынском поле скопилось около 500 тысяч человек. «Душно было и жарко. Иногда дым от костра прямо окутывал всего. Все, утомлённые ожиданием, усталые, как-то стихли. Слышалась кое-где ругань и злобные окрики: „Куда лезешь! Чего толкаешься!“», — писал Владимир Гиляровский.
Ходынская давка. Фото: Кадр youtube.com
«Вдруг загудело. Сначала вдали, потом кругом меня. Сразу как-то… Визг, вопли, стоны. И все, кто мирно лежал и сидел на земле, испуганно вскочили на ноги и рванулись к противоположному краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами. Я не бросился за народом, упирался и шёл прочь от будок, к стороне скачек, навстречу безумной толпе, хлынувшей за сорвавшимися с мест в стремлении за кружками. Толкотня, давка, вой. Почти невозможно было держаться против толпы. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади всё плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей», — сообщал о начале катастрофы Дядя Гиляй.
По свидетельству очевидцев и данным полиции, катализатором событий стали слухи о том, что буфетчики раздают подарки среди «своих» и потому на всех подарков не хватит.
Раздражённые многочасовым ожиданием люди двинулись к ларькам. Зажатые в толпе участники гуляний не видели, куда идут. Люди стали падать в рвы, на них валились следующие, нижних буквально затаптывали. Крики ужаса лишь усиливали панику и хаос. Под давлением огромной людской массы не выдержали плохо заделанные колодцы, в которые также стали проваливаться люди. Из одного из таких колодцев, ставших ловушками, полицейские затем извлекли 27 трупов и одного раненого, практически обезумевшего от пережитого.
«Похолодевший труп колыхался с нами»
Перепуганные буфетчики, опасавшиеся, что толпа их сомнёт, стали бросать свёртки с «царскими гостинцами» в толпу. Давка усилилась — те, кто бросался за подарками, уже не могли вынырнуть из толпы.
По разным сведениям, в районе Ходынки было сосредоточено от нескольких сотен до 1800 полицейских. Этого количества оказалось недостаточно, чтобы предотвратить трагедию. Основные силы полиции были сосредоточены на охране Московского кремля, где ночевала царская чета.
Жертвы давки на Ходынском поле во время торжеств по случаю коронования Николая II. 18 (30) мая 1896 года. Фото: Commons.wikimedia.org
«Рассвело. Синие, потные лица, глаза умирающие, открытые рты ловят воздух, вдали гул, а около нас ни звука. Стоящий возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мной кого-то рвало. Он не мог даже опустить головы», — писал Владимир Гиляровский.
Дядю Гиляя спасло вмешательство подоспевшего казачьего патруля, который прекратил доступ на Ходынку вновь прибывающим и принялся «разбирать снаружи эту народную стену». Тем, кто, как Гиляровский, оказался не в самом эпицентре людского моря, действия казаков помогли спастись от смерти.
Гиляровский, выбравшийся из давки, отправился домой, чтобы привести себя в порядок, но уже спустя буквально три часа вновь появился на Ходынском поле, дабы увидеть результаты происшедшего утром.
«Лежали передо мной женщины с вырванными косами»
По Москве уже поползли слухи о сотнях погибших. Те, кто ещё не знал об этом, двигались в сторону Ходынки, чтобы принять участие в гуляниях, а навстречу им тянулись истерзанные и полуживые люди, нёсшие в руках так дорого доставшиеся им «царские гостиницы». Также с Ходынки ехали и телеги с трупами — власти отдали распоряжение как можно скорее избавиться от следов давки.
Жертвы Ходынской давки. Фото: Кадр youtube.com
«Описывать выражение лиц, описывать подробности не буду. Трупов сотни. Лежат рядами, их берут пожарные и сваливают в фуры. Ров, этот ужасный ров, эти страшные волчьи ямы полны трупами. Здесь главное место гибели. Многие из людей задохлись, ещё стоя в толпе, и упали уже мёртвыми под ноги бежавших сзади, другие погибли ещё с признаками жизни под ногами сотен людей, погибли раздавленными; были такие, которых душили в драке, около будочек, из-за узелков и кружек. Лежали передо мной женщины с вырванными косами, со скальпированной головой. Многие сотни! А сколько ещё было таких, кто не в силах был идти и умер по пути домой. Ведь после трупы находили на полях, в лесах, около дорог, за двадцать пять вёрст от Москвы, а сколько умерло в больницах и дома!» — свидетельствует Владимир Гиляровский.
В давке на Ходынском поле, по официальным данным, погибло около 1400 человек, сотни получили увечья.
Трагедия на Ходынке не заставила отказаться от торжеств
О случившемся было доложено Николаю II и его дяде, московскому генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу . Несмотря на происшедшее, запланированные гуляния отменены не были. В два часа дня император с супругой посетили Ходынское поле и «были встречены громовым ура и пением гимна».
В тот же день торжества продолжились в Кремлёвском дворце, а затем балом на приёме у французского посла.
Нежелание властей менять программу торжеств даже после массовой гибели людей было воспринято в обществе отрицательно.
Братская могила погибших 18 мая (по старому стилю) 1896 года на Ваганьковском кладбище Москвы. Фото: Commons.wikimedia.org / Сергей Семёнов
Понять истинное отношение Николая II к происшедшему сложно. Вот запись из его дневника в этот день: «До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, напёрла на постройки, и тут произошла страшная давка, причём, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10 1/2 ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали, и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном «народном празднике». Собственно, там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка всё время играла гимн и «Славься». Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello. Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.»
Переживал ли император из-за случившегося, или обед «у Мама» и бал заставили его забыть о «великом грехе»?
«Не будет проку в этом царствовании!»
Большинство трупов погибших, которых не опознали на месте, отвезли на Ваганьковское кладбище, где состоялось их массовое захоронение.
Императорская семья пожертвовала в пользу пострадавших 90 тыс. рублей, разослала тысячу бутылок мадеры для пострадавших по больницам, посетила раненых, находившихся на лечении в стационарах.
Генерал Алексей Куропаткин в своих дневниках писал о реакции представителей царской фамилии на случившееся: «Великий князь Владимир Александрович сам возобновил со мною разговор, передав сказанные ему в этот вечер слова герцога Эдинбургского, что при праздновании 50-летия царствования Виктории было 2500 человек убитых и несколько тысяч раненых, и никто этим не смущался».
Были слова герцога Эдинбургского сказаны в самом деле, или они являются выдумкой, но «не смущаться» гибелью 1400 человек на Ходынке российское общество оказалось не готово.
Храм во имя иконы Божией Матери «Отрада и утешение» на Ходынском поле («на крови»). Фото: Commons.wikimedia.org / Sergey Rodovnichenko
За генерал-губернатором Москвы закрепилось прозвище «князя Ходынского». Что касается самого императора, то, согласно одной из версий, именно после Ходынки его впервые назвали Николаем Кровавым.
«Меня окружили наборщики с вопросами и заставили прочитать. Ужас был на всех лицах. У многих слёзы. Они уже знали кое-что из слухов, но всё было туманно. Пошли разговоры.
— На беду это! Не будет проку в этом царствовании! — самое яркое, что я слышал от старика наборщика. Никто не ответил на его слова, все испуганно замолчали… и перешли на другой разговор», — вспоминал Владимир Гиляровский.
Власти до последнего колебались, разрешать ли публикацию статьи о катастрофе. В конечном итоге разрешение было дано в тот момент, когда полиция уже собиралась арестовать тираж газеты «Русские ведомости» с материалом «Ходынская катастрофа».
После проведённого расследования событий на Ходынском поле виновными были признаны московский обер-полицмейстер Александр Власовский и его помощник. За необеспечение мер безопасности обоих сняли с занимаемых ими должностей. При этом за Власовским была сохранена положенная ему пенсия.
Слово «Ходынка» после 1896 года в русском языке стало именем нарицательным, синонимом масштабной катастрофы с большим числом жертв.
Вот уже 120 лет Ходынская трагедия используется для очернения Государя Императора Николая Александровича, которого обвиняют в недостойном поведении и полном безразличии к судьбе пострадавших. Это обвинение в конце 90-х годов активно использовалось противниками канонизации Государя и его семьи. Давайте детально разберёмся в том, что же произошло, кто виноват, и как действовал Государь Император.
Согласно плану проведения коронационных торжеств на 18 мая 1896 г. было запланировано народное гулянье на Ходынском поле. Большинство мероприятий проходило по сценарию 1883 г., когда на Царство венчался отец последнего Государя – Александр III. Тогда народный праздник был рассчитан на 400 тысяч человек, и, несмотря на огромное число людей, пришедших на Ходынку, серьезных инцидентов не возникло. Если народ сбивался в толпы слишком плотно, их рассеивали наряды полиции и оркестры, маршировавшие сквозь толпу. В 1896 году власти были уверены, что все пройдёт также спокойно и торжественно, как и 13 лет назад.
Что же из себя представляло Ходынское поле? Это была достаточно большая территория (немногим более 1 км²), которая с одной стороны служила учебным плацем для войск московского гарнизона, а с другой стороны, использовалось для народных гуляний. Рядом с полем проходил овраг, а на самом поле было изрядное количество ям и канав. К 18 мая 1896 году все приготовления к торжеству были закончены: ямы и канавы прикрыли досками, построили Императорский павильон, трибуны, а по всему полю располагались театры, сцены, карусели, качели, цирки, буфеты, и более сотни палаток для раздачи царских гостинцев. Каждый гость должен был получить кружку с вензелями Их Величеств, сайку, колбасу, пряник и сладости. Всё это было завернуто в праздничный кулёк.
Генерал Владимир Фёдорович Джунковский впоследствии вспоминал: «По поводу этих подарков и ходили в народе легендарные слухи, будто эти кружки будут наполнены серебром, а иные говорили, что и золотом».
За организацию народных гуляний и охрану на Ходынском поле отвечало Министерство Императорского двора, а московские власти в лице генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича должны были оказывать всяческое содействие в организации праздничных мероприятий и сохранении общественного порядка.
Начало народного гулянья было назначено на 10 часов утра, а появление Императорской четы планировалось к 14 часам. Уже к вечеру 17 мая у поля собралась огромная масса народа – свыше пятисот тысяч человек по одним данным и около миллиона по другим. Вернёмся к воспоминаниям генерала Джунковского: «Не только со всей Москвы и Московской губернии, но и соседних, ближайших губерний шёл народ густыми толпами, некоторые ехали целыми семьями на телегах, и всё это шло и шло на Ходынку, чтобы увидеть Царя, чтобы получить от него подарок. За несколько дней до праздника можно было уже видеть на этом поле биваки крестьян и фабричных, расположившихся то тут, то там; многие пришли издалека. Весь день 16 и 17 числа, со всех направлений, во все заставы, шёл непрерывно народ, направляясь к месту гуляний».
Всю ночь уставшие люди с нетерпением ждали начало праздника – кто спал, кто сидел у костра, кто пел и плясал, а непосредственно возле самих палаток постепенно образовывалось большое скопление народа.
Тем временем, как это всегда бывает в России, подарки из буфетов начали раздавать «своим». «Артельщики баловали, – записал журналист Алексей Сергеевич Суворин со слов очевидца, – стали выдавать своим знакомым и по несколько узелков. Когда же народ это увидел, то начал протестовать и лезть в окна палаток и угрожать артельщикам. Те испугались и начали выдавать (подарки)». Таким образом, подарочные кульки стали раздавать не в 10 часов, а около 6 часов утра. Весть о том, что подарки уже раздают и их может на всех не хватить, мгновенно облетела весь народ. И тогда, как следует из записи историка Сергея Сергеевича Ольденбурга: «толпа вскочила вдруг как один человек и бросилась вперёд с такой стремительностью, как если бы за нею гнался огонь. Задние ряды напирали на передние: кто падал, того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням или брёвнам. Катастрофа продолжалась всего 10-15 минут».
В воспоминаниях генерала Джунковского никакого упоминания о раздаче подарков «своим» нет. Он описывает события следующим образом: «К 5 часам сборище народа достигло крайнего предела, перед одними буфетами стояло более полумиллиона народа. Жара была и духота нестерпимые. Ни малейшего ветерка. Все страдали от жажды, а между тем масса сковалась, нельзя было двинуться. Со многими делалось дурно, они теряли сознание, но выбраться не могли, т.к. были сжаты, как в тисках. Так продолжалось около часа… Около 6 часов утра стали раздаваться крики о помощи. Толпа заволновалась и стала требовать раздачи угощений. В 2-3 буфетах начали раздавать. Раздались крики: "Раздают", и это было как бы сигналом к началу несчастья. Море голов заколыхалось. Раздирающие стоны и вопли огласили воздух. Толпа сзади напёрла на стоявших во рву, некоторые взбирались на плечи и по головам шли вперёд, происходило что-то невообразимое, артельщики растерялись, стали бросать кружки и узелки в толпу. Не прошло и 10 минут, как буфеты были снесены, и вся эта масса, как бы пришедшая в себя, отхлынула назад, с ужасом увидала ров, наполненный и мёртвыми, и изуродованными».
Таким образом, можно сделать следующие выводы о причинах страшной трагедии: во-первых, огромное количество людей, которое значительно превышало расчётные цифры, основанные, в частности, на опыте коронации Александра III; во-вторых, долгое ожидание начала праздника и раздачи подарков, что при высокой температуре и большом стечении народа непременно сопровождалось нехваткой свежего воздуха, обмороками, раздраженностью, и как следствие, желанием получить подарок побыстрее; в-третьих, раздача царских гостинцев «своим», что выглядит вполне правдоподобно, даже при отсутствии подобных свидетельств у генерала Джунковского; в-четвертых, народных страх, что подарков на всех не хватит; и в-пятых, несогласованность в работе Министерства двора и московский властей, что привело к плохой организации гулянья и недостаточному количеству полицейских.
1800 полицейских не смогли сдержать толпу, и результатом 10 минутной давки стало огромное число жертв: 1389 погибших и несколько сотен пострадавших. О случившемся немедленно доложили генерал-губернатору Москвы Великому Князю Сергею Александровичу, который впоследствии записал в своем дневнике: «Суббота. Утром ко мне Воронцов с известием, что на Ходынском поле народ прорвался на празднике и много подавленных. Я послал туда Гадона узнать; сам должен был поехать к Ники (Николай II – прим. А. Т.). Тут же Власовский подтвердил то же, но порядок водворен быстро. Ники сам его расспрашивал… Я в отчаянии от всего случившегося – одна тысяча убитых и 400 раненых! Увы! Всё падёт на одного полицмейстера, хотя распоряжалась исключительно коронационная комиссия с Бером».
Место трагедии было очень быстро убрано и очищено от всех следов, программа празднования продолжилась, и к 14 часам прибыла Царская чета, встреченная громовым «Ура» и пением «Боже, Царя храни» и «Славься».
«Государь был бледен, Императрица сосредоточенна, видно было, что они переживали, как им трудно было брать на себя и делать вид, как будто ничего не произошло», – писал Джунковский.
Некоторые политические деятели и члены Императорской фамилии придерживались мнения, что народные гуляния следовало отменить. К этому же склонялся и Государь. Вот что пишет в своих воспоминаниях известный в то время политический деятель Александр Петрович Извольский: «Я был хорошо осведомлен о всех деталях того, что происходило в Кремлёвском дворце в связи с катастрофой. Ввиду этого я могу засвидетельствовать, что Николай II был опечален происшедшим, и первым его порывом было приказать прекратить празднества и удалиться в один из монастырей в окрестностях Москвы, чтобы выразить своё горе. Этот план был предметом горячего обсуждения в кругах царской свиты, причём граф Пален поддерживал этот план и советовал Императору строго наказать виновников, не считаясь с положением, занимаемым лицами, ответственными за происшедшее, и прежде всего великого князя Сергея, дядю Императора и московского генерал-губернатора, в то время как другие, особенно Победоносцев и его друзья указывали, что это может смутить умы и произведёт дурное впечатление на принцев и иностранных представителей, собравшихся в Москве».
Необходимо немного остановится на фигуре Константина Петровича Победоносцева, который преподавал законоведение и право отцу Николая Второго, и более того, являлся наставником самого Николая Александровича в бытность последнего Наследником русского Престола. В 1896 году К. П. Победоносцев занимал пост Обер-прокурора Святейшего Синода и имел большое влияние при дворе Николая Второго, так же, как и до этого имел большое влияние при дворе Императора Александра Третьего.
Так или иначе, Государь принял позицию Победоносцева и его сторонников, однако торжественные мероприятия были сокращены. Сама по себе мысль об отмене праздника, конечно, является абсолютно верной, но в те часы трудно осуществимой. Объявить народу о том, что праздник в связи с трагедией не состоится, расходитесь дескать по домам, было можно. Но одно дело, когда на праздник собралось 500 человек, и совершенно другое, когда количество людей переваливало за 800 тысяч, и многие из них проделали долгий и трудный путь из соседних губерний, чтобы попасть на этот праздник, увидеть своего Царя и получить от него подарок. Генерал Джунковский вспоминал: «Катастрофа произошла только на небольшом пространстве, всё остальное необъятное пространство Ходынского поля было полно народа, его было до миллиона, многие только под вечер узнали о катастрофе, народ этот пришёл издалека, и лишать его праздника вряд ли было бы правильным».
Но вернемся к описанию событий того ужасного дня: К 14 часам на торжества прибыл Государь Император Николай Александрович и Императрица Александра Федоровна. Через полчаса они направились в Петровский дворец, где принимали депутации от крестьян, после чего для волостных старшин был устроен обед в двух шатрах. А вечером состоялся бал во французском посольстве. Этот злополучный бал всегда является кульминацией обвинительных пассажей в адрес Государя, который якобы с большой радостью открыл бал с графиней Монтебелло, а Александра Фёдоровна, с не меньшим удовольствием танцевала с графом.
Стоит заметить, что данный приём готовился французской стороной задолго до коронации, и ему придавалось важное межгосударственное значение, так как он должен был способствовать налаживанию союзнических отношений между Россией и Францией.
Неоднократно цитируемый генерал Джунковский считал присутствие Царской четы на балу неповторимой ошибкой: «Вечером был бал во французском посольстве. Все были убеждены, что бал будет отменён. Увы! Опять была сделана непоправимая ошибка, бал не отменили, Их Величества приехали на бал».
А. П. Извольский писал: «Посланник маркиз де Монтебелло и его жена, пользовавшиеся большой любовью в русском обществе, зная, что происходит в Кремле, ожидали, что императорская чета не будет присутствовать на празднестве и предполагали отложить бал. Однако он состоялся, и я отчетливо вспоминаю напряженность атмосферы на этом празднестве.
Усилия, которые делались Императором и Императрицей при появлении их на публике, ясно были видны на их лицах.
Некоторые порицали французского посла за то, что он не проявил инициативы в вопросе об отмене бала, но я могу удостоверить, что маркиз и маркиза были вынуждены склониться перед высшей волей, направляющейся прискорбными советами, о которых я уже упоминал».
Таким образом, ни французский посол, ни Государь Император, ни Победоносцев, никто либо другой, не испытывали никакой радости от проведения этого бала, однако он всё же состоялся по инициативе российских дипломатов, как жест верности России союзническим отношениям. А посещение приёма Императорской четой, в создавшихся условиях, было знаком особого уважения и признательности французской стороне за организацию бала.
Современный публицист А. Степанов справедливо отмечает: «Приём у посла иностранной державы для руководителя государства – не развлечение, а работа. Конечно, можно было отменить приём. Но нужно иметь в виду, что у России и Франции только налаживались Союзнические отношения и всякая шероховатость могла быть использована враждебными государствами, чтобы расстроить возникавший союз. И Государь в этой непростой ситуации нашел достойный выход. Он посетил приём, чем подчеркнул верность России союзническим отношениям и заинтересованность в их развитии, но вскоре уехал…».
19 мая в Кремле состоялась панихида по погибшим на Ходынке в присутствии всей Императорской фамилии, после чего Императорская чета вместе с Великим Князем Сергеем Александровичем посетила Старо-Екатерининскую больницу, где были помещены раненые, а 20 мая посетили Мариинскую больницу.
Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна в письме к сыну Георгию Александровичу писала: «Я была очень расстроена, увидев всех этих несчастных раненых, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких. Это было душераздирающе. Но в то же время они были такие значимые и возвышенные в своей простоте, что они просто вызывали желание встать перед ними на колени. Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих. Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим Царя! Они как всегда были возвышенными, и можно было гордиться от сознания, что ты принадлежишь к такому великому и прекрасному народу. Другие классы должны бы были брать с них пример, а не пожирать друг друга, и главным образом, своей жестокостью возбуждать умы до такого состояния, которого я еще никогда не видела за 30 лет моего пребывания в России».
После трагедии Император Николай Александрович распорядился выплатить из своих собственных средств по 1000 рублей на семью погибшего, кроме того Государь оплатил и все расходы связанные с похоронами. Также, по свидетельству Джунковского: «была учреждена комиссия под председательством губернатора, были собраны крупные суммы денег, кроме ассигнованных из Министерства финансов, и все семьи до самой революции получали пособия».
В газетах публиковались списки пострадавших, которым в зависимости от степени тяжести травм выплачивались пособия. Полное пособие составляло 1000 руб. Неполные пособия составляли суммы по 750, 700, 500, 350 и 250 руб. Кроме этого, назначались ежегодные пенсии: по 24, 40 и 60 руб., выплачивались специальные пособия, «выданные в возврат расходов на погребение».
Однако, Императора Николая Второго и здесь желают оклеветать. Вот что написал в своей книге Марк Константинович Касвинов: «Мария Фёдоровна, мать царя, разослала по московским больницам тысячу бутылок портвейна и мадеры для тяжело раненых – из остатков кремлёвских запасов, какие ещё уцелели после трёх недель коронационных балов и банкетов.
Сын, вслед за матерью ощутивший позыв к милосердию, повелел выдать каждой осиротевшей семье пособие в 1000 руб. Когда же выяснилось, что погибших не десятки, а тысячи, он негласно взял назад эту милость и посредством разных оговорок одним снизил выдачу до 50-100 руб., других вовсе лишил пособия. Всего царь ассигновал на эту цель 90 тыс. руб., из них московская городская управа урвала 12 тыс. – в возмещение расходов на похороны жертв.
А сами коронационные торжества обошлись в 100 млн руб. – в три раза больше затраченного в том же году на народное просвещение. И не из личных средств царской семьи, а из казны, то есть из бюджета государства».
Итак, согласно данным, которые приводит Касвинов, вся помощь Императорской Семьи – это 90 тыс. рублей, да тысяча бутылок портвейна и мадеры, что на фоне астрономической суммы затраченной на коронацию, должно убедить любого человека в полнейшем лицемерии «ощутившего позыв к милосердию» Царя.
Давайте детально разберём, какие суммы были затрачены на организацию коронационных торжеств, какими суммами обладал Государь Император, и мог ли он позволить себе такие большие выплаты осиротевшим семьям.
Для сравнения я приведу затраты не только на коронацию 1896 года, но и на коронации отца и деда Николая Второго. В 1856 году общие расходы на коронационные торжества составили 5 322 252 руб. 91 коп. На коронацию Александра III в 1883 году потратили на 972 тыс. больше – 6 294 636 руб. Стоит напомнить, что коронационные торжества 1896 года во многом проходили по сценарию 1883 года, кроме этого, постоянно проводили параллели между затратами этих коронаций. Естественно, ни о каких баснословных 100 миллионах речь не шла, и идти не могла, все торжества 1896 года обошлись в 6 971 328 руб. 24 коп.
Теперь давайте определим, сколько денег должен был выделить Государь Император из своих личных средств для оказания помощи осиротевшим семьям. Официально погибло – 1389 человек. Умножив на обещанные 1000 руб., получаем 1 млн. 389 тыс. руб. Были ли такие деньги в распоряжении Императора? Безусловно, да. По-сути, у Царя было три возможных источника финансирования. Первый источник – это «собственные суммы», которые ежегодно пополнялись из Государственной казны на 200 000 рублей (так называемое «жалование» Императора). До того момента, как Николай Александрович стал Императором, он также получал жалование, сначала как Великий Князь, а после убийства Александр II, как Наследник Цесаревич. Ввиду того, что Цесаревич находился на полном попечении своих родителей, то к моменту восшествия на Престол на счёте скопилась приличная по тем временам сумма – 2 010 940 руб. 98 коп. и 355 000 франков (на 1 января 1896 года). 355 000 франков – это деньги доставшиеся в наследство от отца. К концу 1896 года на счёте было – 2 006 515 руб. 62 коп. и 355 000 франков. Таким образом, становится очевидным, что выплаты осиротевшим семьям производились не из этих сумм. Второй источник – бюджет Министерства Императорского двора, который примерно на 60 % формировался из средств Государственного казначейства, а оставшаяся часть – это доходы Удельного ведомства (прибыль от имущества, земель, добычи золота, заводов, фруктовых садов принадлежавших Императорской фамилии). Как писал видный чиновник Министерства двора: «При оценке дворцовой финансовой политики следует иметь в виду, что при неограниченной власти Царя он мог потребовать из государственной казны также неограниченную сумму на содержание Двора; но это не делалось, считалось недопустимым, неприличным. Отпуски на бюджет Министерства Двора обусловливались различными историческими наслоениями, увеличения их избегали до последней возможности». В 1896 году бюджет Министерства Императорского двора составлял примерно 23 млн руб. К сожалению, выяснить постатейные расходы бюджета за этот год не удалось, однако, вполне вероятно, что выплаты семьям производились именно из этих средств. Третий источник – это своеобразная подушка безопасности Романовых: так называемый «Запасной капитал», хранимый в процентных бумагах и достигавший колоссальной суммы в 44 712 239 руб.; и другие специальные «именные капиталы», например, «Капитал Царскосельской фермы», начало которому положил еще Александр I 16 февраля 1824 г.
Таким образом, действительное (полное) финансовое положение Министерства Императорского двора к 1 января 1886 г. определялось суммой в 65 912 735 руб.
Как видно из приведенных цифр, Император обладал необходимой суммой для оказания помощи осиротевшим семьям. Помимо Государя помощь оказывали и другие члены Императорской фамилии, так 27 мая 1896 г. «на усиление средств, поступивших от Ея Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны для устройства убежища детей, родители которых пострадали во время народного праздника на Ходынском поле 18 сего мая» было «принято в кассу Московской городской управы 10 000 рублей».
Необходимо также указать, что это было не первое большое пожертвование со стороны Николая II, так в 1891-1892 г. в России был неурожай, и Цесаревич Николай Александрович не только возглавил Комитет по борьбе с голодом, но и пожертвовал несколько миллионов рублей, полученных им в наследство от бабушки.
Касвинов в своей работе пытается нас убедить, что Николай Второй сперва распорядился выделить каждой осиротевшей семье по 1000 рублей, а когда «выяснилось, что погибших не десятки, а тысячи, он негласно взял назад эту милость». Давайте подумаем, могло ли это произойти в действительности?
В своем дневнике за 18 мая Государь записал следующее: «До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки и тут произошла страшная давка, причём, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек! Я об этом узнал в 10 1/2 ч. перед докладом Ванновского ; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном “народном празднике”. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и “Славься”…».
Согласно этой дневниковой записи, Николай Второй уже в 10:30 узнал не только о трагедии, но и о количестве погибших. Поэтому давая повеление помочь пострадавшим, Николай Александрович прекрасно осознавал, что потребуется выделить приличную сумму, а не 90 тысяч рублей, как нас пытаются убедить.
В 1896 году на Ваганьковском кладбище был установлен памятник жертвам давки на Ходынском поле по проекту архитектора Иллариона Александровича Иванова-Шица.
Для выяснения обстоятельств и истинных причин трагедии было возбуждено следствие во главе с графом Паленым. В итоге, московский обер-полицмейстер Власовский и его помощник были сняты с занимаемых должностей, а Великий князь Сергей Александрович (получивший в народе прозвище «князь Ходынский») просил отставку, однако Государь её не принял.
Во время следствия московские власти в лице Генерал-губернатора Сергея Александровича и Министерство Императорского двора в лице графа Воронцова-Дашкова взваливали всю вину за происшедшее друг на друга.
«Так как устройство народного гулянья было изъято из ведения генерал-губернатора и передано всецело Министерству двора, – писал Джунковский, – то я и не принимал в нем никакого участия, и принятие мер охраны также не касалось нашей комиссии – охрану на Ходынском поле также взяло на себя Министерство двора в лице дворцового коменданта… Великому князю как хозяину столицы, конечно, это не могло быть приятным, он реагировал на это тем, что совершенно устранился от всякого вмешательства не только по отношению устройства самого гулянья, но даже и по отношению сохранения порядка».
К величайшему сожалению, ни Джунковский, ни Великий Князь Сергей Александрович, ни многие другие московские чиновники не принимали должного участия, считая, что в работу «коронационной комиссии во главе с Бером» лезть не следует, забывая при этом, что главенствующая роль Министерства двора не освобождала всех их от принятия необходимых мер по обеспечению порядка.
Детальное рассмотрение всего случившегося позволяет сделать однозначный вывод: все обвинения в адрес Императора Николая Александровича в недостойном поведении, лицемерии и безразличии к судьбе пострадавших, не выдерживают никакой критики, и являются ничем иным, как попыткой оклеветать Государя, используя для этого все возможные средства, вплоть до прямой фальсификации цифр и фактов.
P. S. Согласно нормам современного русского языка такие слова, как «царь», «император», «империя» и им подобные пишутся со строчной (маленькой) буквы, если только с них не начинается предложение. Я очень трепетно отношусь к родному языку, и всегда выступаю против ошибок в устной и письменной речи, а также чрезмерного и неуместного «засорения» языка иностранными словами и фразами. Однако же, в рамках данной работы, я буду сознательно допускать однотипные орфографические ошибки, ибо моё глубокое уважение к Отечественной истории буквально заставляет меня игнорировать определённые языковые правила и писать некоторые слова с заглавной буквы.
Сноски
Владимир Фёдорович Джунковский – адъютант великого князя Сергея Александровича (1891-1905), московский вице-губернатор (1905-1908), московский губернатор (1908-1913), командир Отдельного корпуса жандармов и товарищ министра внутренних дел (1913-1915).
Записки генерала Джунковского.
Ходынская катастрофа 1896 года в Москве
Во многом в популярных исторических книгах были искажены события Ходынской катастрофы во время коронации (в мае 1896 года) в Москве императора Николая II. Особенно в этом преуспели в советские времена, доказывая, что прежде существовавший «самодержавный строй» был испокон веков антинароден и, кроме дикой эксплуатации крестьянства и пролетариата, для блага России ничего не нес. Всячески искажался истинный образ царской четы, чтобы посеять ненависть, вытравить из памяти и сознания народа положительные моменты достойной жизни в Российской империи, которая ненамного отличалась в то время от других цивилизованных стран мира, а по ряду позиций их превосходила. К сочинению непристойных пасквилей на царскую семью и к мистификации исторической действительности был привлечен даже известный и талантливый писатель Алексей Толстой (например, «Заговор императрицы» и подложный «Дневник Анны Вырубовой»). Позднее в этом преуспели и многие другие, включая популярного в советском обществе писателя Валентина Пикуля, «исторические» романы которого порой не имели ничего общего с реальными событиями. Однако они экранизировались (например, фильм «Агония»), выходили в широкий прокат в кинотеатрах и деформировали не только реальные события истории Российской империи, но и психологию рядовых граждан по отношению к прошлому нашей страны.
Существует устоявшийся миф (с подачи воспоминаний отправленного в отставку графа С.Ю. Витте), что якобы царская чета во время Ходынской катастрофы веселилась и до упада танцевала на устроенном торжественном приеме во французском посольстве. Обратимся к архивным документам и личным бумагам Императорской фамилии, чтобы представить реальную картину тех трагичных событий.
В самом деле какой-то злой рок, казалось, отметил судьбу Николая II скорбной печатью. Шла молва, что в день крестин Августейшего новорожденного, в то время, когда шествие направлялось из храма под торжественный перезвон колоколов, орден Св. Андрея Первозванного, жалуемый при рождении каждому великому князю, вдруг неожиданно сорвался с подушечки, которую нес церемониймейстер, и с шумом упал на пол. «Недоброе, худое предзнаменование», - роптали между собой суеверные люди. В действительности, как утверждают исторические документы, такого происшествия не было. Однако эта мысль невольно возникала вновь, когда впоследствии царствование Николая II, начавшись страшной Ходынской катастрофой в дни коронования императора в Москве, было отмечено печатью многих трагических вех истории российской: памятное всем Кровавое воскресенье 9 января в Петербурге, неудачная Русско-японская война, революционные события 1905–1907 гг., жестокая бойня Первой мировой войны, всепожирающее пламя революции 1917 года и начавшейся гражданской междоусобицы. Предчувствие рока постепенно проникло в сознание императора, и он знал, что «Господь ведет его по пути Иова», надо только претерпеть, а там дальше… Божья воля.
Иногда, в некоторых ситуациях, император Николай II не упускал случая, чтобы напомнить своим собеседникам о том, что день его рождения приходится на день чествования Св. Иова Многострадального, его небесного покровителя.
Несправедливые критики императора Николая II часто обвиняют его во всех земных грехах, всячески подчеркивая его моральное «ничтожество». Обычно в этом ряду в первую очередь отмечается Ходынская катастрофа в дни коронации императора.
Венчание на царство - важное событие в жизни монарха, в особенности, когда он проникнут глубокою верою в свое призвание, какой был проникнут Государь Николай II.
Задолго до назначенного дня в Москву, древнюю столицу России, стали собираться знатные гости. Коронация состоялась 14 мая 1896 года в Успенском соборе Кремля. После литургии, которую Государь выслушал стоя, сняв с себя венец, он принял миропомазание. В этот миг колокольный звон и салют в 101 выстрел возвестили народу, что Св. Таинство совершилось. Митрополит Палладий ввел Государя в алтарь через царские врата, и там он приобщался к Святым Тайнам «по царскому чину». Торжественность и пышность церемоний коронации Николая II удивили многие иностранные делегации со всего мира. Эти торжества, проводимые в Москве, впервые были сняты в то время на кинопленку, и фрагменты этой документальной хроники мы часто можем наблюдать на экранах наших телевизоров и поражаться безмерному ликованию простого народа.
Интерес к действительной и неискаженной истории Российского государства со времен горбачевской перестройки в нашем обществе значительно усилился и, особенно в последние годы. Многие ранее запретные темы стали доступны, все более открываются спецхраны архивов и библиотек, переводятся на русский язык многие эмигрантские воспоминания и научные исторические работы иностранных авторов. Это позволяет, в какой-то мере, раскрыть так называемые белые пятна истории. Однако многие темы остаются еще недостаточно изученными, а представления заграничных авторов о нашей истории порой весьма схематичны и шаблонны (иногда просто враждебны), особенно повествование о таких узловых моментах, где не хватает доступных подлинных исторических документов. Поэтому каждый вдумчивый читатель на своем пути бесконечного процесса постижения истины должен помнить об этих субъективных моментах и пытаться сопоставлять прочитанные популярные исторические работы, в силу своих конкретных возможностей, с документальными материалами.
Однако вернемся к нашим событиям, посмотрим, как они описаны в некоторых исторических книгах. Попытаемся уточнить и восполнить недостающие фрагменты, а также совместно определить: где мифы, а где реальность.
Последующие празднества коронации (18 мая) омрачены были катастрофой на Ходынском поле. На этом обширном пространстве, служившем для парадов и учения войск, собралась толпа свыше полумиллиона человек, с вечера ждавшая назначенной на утро раздачи подарков - кружек с гербом и вензелями царской четы, а также гостинцев. Ночь прошла спокойно, но толпа все прибывала и прибывала. Около 6 часов утра (по словам очевидца) «толпа вскочила вдруг, как один человек, и бросилась вперед с такой стремительностью, как если бы за нею гнался огонь… Задние ряды напирали на передние, кто падал, того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням. Катастрофа продолжалась всего 10–15 минут. Когда толпа опомнилась, было уже поздно» .
Во многих исторических работах (даже последних лет) эти печальные события были отражены в общих чертах: «По роковому стечению обстоятельств, последующие дни коронационного празднества были неожиданно омрачены известной катастрофой на Ходынском поле. Здесь на обширном пространстве собралась толпа свыше полумиллиона человек, ожидавшая обещанной раздачи коронационных подарков и гостинцев. Вследствие неожиданного количества собравшихся людей, полиция не сумела справиться с толпой, и в момент начала раздачи подарков произошла невероятная давка» . Через короткое время порядок был восстановлен, но было уже поздно. Погибших на месте и умерших в ближайшие дни, оказалось, по официальным данным, 1282 человека, раненых - несколько сот . (По другим данным - 1389 человек скончавшихся).
Даже в те времена далекой от нас эпохи можно было видеть разную оценку этой трагедии. Некоторые из общественных деятелей позднее говорили, что при коронации Людовика XVI во Франции или на торжествах королевы Виктории I в Англии в 1887 году погибло гораздо больше народа, чем на Ходынке, но эти события не подымали «на щит» и они никак не отразились на популярности «венценосцев». Нашим современникам можно вспомнить также многочисленные жертвы во время похорон «отца народов» И.В. Сталина в марте 1953 г., количество их до сих пор составляет государственную тайну. Таких примеров мировая история человечества знает немало. Однако это не может быть оправданием того, что случилось.
Программа народных торжественных празднеств в Москве предусматривала традиционную для самобытной Руси бесплатную раздачу царских гостинцев. Для этих целей, как и во время коронации императора Александра III, определили за Тверской заставой восточную часть обширного Ходынского поля, т. е. традиционное место народных гуляний и проведения парадов войск. На пространстве в один квадратный километр выстроили 150 буфетов и 10 павильонов для раздачи подарков и угощения. Проходы к ним ограждали заборы и рвы. Так было и в 1883 году (при коронации Александра III), тогда раздаточных палаток соорудили меньше, всего 100, и пришедших, в количестве около 200 тысяч человек, удалось обслужить без всяких происшествий. Коронационная комиссия, сформированная министром Императорского Двора графом И.И. Воронцовым-Дашковым, решила в 1896 году воспроизвести в точности то, что происходило тринадцатью годами ранее. Празднование для народа власти определили на 18 мая, которое должно было начаться раздачей праздничного хлеба, колбасы, сластей, пива, эмалированной кружки с символикой и полотенца, в которое все это было упаковано. В специальном павильоне, воздвигнутом на краю поля, к полудню должны были собраться высокие гости - министры, двор, иностранные гости; ожидался приезд царя и царицы. При появлении Государя на балконе этого павильона, обращенного к полю, должен был играть большой оркестр, а затем уже поднятый на мачте флаг возвестил бы о начале раздачи подарков.
«Народный праздник» планировалось по регламенту начать 18 мая, официально в полдень (с прибытием императора), но уже накануне, вечером 17-го, из прилегающих к Москве районов на Ходынку собралось не менее полумиллиона человек, а некоторые утверждали, что их было около 700 тыс. Все прибывали крестьяне из более отдаленных мест. Среди толпы было много женщин и детей. Все жаждали получить бесплатные гостинцы, которые, как «глаголила тысячеустая народная молва», представлялись необычайно щедрыми. Многие верили слухам и надеялись, что будут раздавать и деньги.
Вначале толпа вела себя довольно спокойно: кто-то грелся около костра на окраине, кто-то спал вповалку на земле, кто-то поддерживал себя водкой, некоторые пели и плясали. Порядок, однако, не нарушался: перейти запретную черту, отделявшую собравшихся от палаток, из которых планировалась выдача подарков, никто не смел. Но вскоре после полуночи (около 3 часов) тревожная атмосфера начала постепенно накаляться. Народ все прибывал, становилось все теснее и теснее, стали спасть своих детей, поднимая их над головами. Прошел ропот, что распорядители, как на Руси испокон веков водится, начали уже выдавать подарки «своим», и на всех не хватит. Огромная толпа необычайно заволновалась, загудела как встревоженный улей.
С рассветом началось то, что некоторые очевидцы потом назовут «светопреставлением». Все произошло внезапно и случайно: около шести часов утра кто-то, стоявший наверху ближайшей трибуны, махнул шапкой. Толпа приняла это за разрешающий сигнал и рванулась за линию к будкам. Народная стихия проявилась во всем своем ужасе. Полицию и казаков, в количестве примерно двухсот человек, смели в одно мгновение. Задние ряды напирали на передние, многие из которых падали, проваливались в ямы, а живые продолжали напирать под давлением народных масс и двигались по телам, не обращая внимания на крики, вопли и стоны, спасая себя.
Палатки трещали, а раздатчики в страхе выбрасывали в толпу узелки с подарками, чтобы избавиться от опасности быть раздавленными, что лишь усиливало неразбериху и сумятицу. К 7 часам удалось в какой-то мере справиться с давкой. Прибыли полицейские подкрепления и солдаты, толпа отступила и рассеялась, оставив после себя тела убитых и изувеченных. Как в итоге следствия судебно-медицинские эксперты установили, что в течение дня на Ходынском поле одни потерпевшие погибли от асфиксии, другие - от солнечного удара, а раздавлены были уже потом, будучи мертвыми. Беспечность московских властей, во главе которых был генерал-губернатор, дядя царя - великий князь Сергей Александрович, в итоге стоила жизни 1389 человекам (количество погибших, вероятно, превышало официально названное число). Эвакуация множества трупов, по свидетельству некоторых очевидцев, продолжалась до четырех часов второй половины дня.
Уже к 8 часам утра 18 мая к генерал-губернатору, великому князю Сергею Александровичу поступило сообщение о происшедшем. Первоначально полагали, что погибло около ста человек. Но вскоре стало вырисовываться ужасающее положение дел. Беспрерывно надрывался телефон с все новыми уточнениями. Вытребовали «для умиротворения» и оцепления два батальона из сводного полка великого князя Константина Константиновича. В половине десятого утра о несчастье доложили императору Николаю II, но скрыв истинное положение дел. Он был потрясен.
Император сам лично расспросил московского полицмейстера, но тот находился в шоке и ничего внятного сказать не мог. Дядя царя великий князь Сергей Александрович и министр Императорского двора граф И.И. Воронцов-Дашков более или менее вразумительно все объяснили. Но реальное положение (до конца еще не выясненное) лишь умножила печаль. Император отдал распоряжение провести тщательное расследование причин трагедии.
«В полдень царь и царица поехали на Ходынское поле. По дороге встретили подводы, на которых под рогожами просматривались тела погибших. Николай II остановил карету, вышел, поговорил с возчиками. Те ничего толком не знали, сказали лишь, что перевозят в Екатерининскую больницу убиенных» .
Первое официальное правительственное сообщение о трагическом происшествии было весьма кратким: «Сегодня, 18-го мая, задолго до начала народного праздника, толпа в несколько сот тысяч двинулась так стремительно к месту раздачи угощений на Ходынском поле, что стихийною силою своею смяла множество людей. Вскоре порядок был восстановлен, но, к крайнему прискорбию, последствием первого натиска толпы было немало жертв: до 10 часов пополудни погибших на Ходынском поле и скончавшихся от полученных увечий тысяча сто тридцать восемь (1138) человек. Его Императорское Величество, глубоко опечаленный совершившимся, повелел оказать пособие пострадавшим - выдать по тысяче рублей на каждую осиротевшую семью и расходы на похороны принять на Его счет» .
Как можно убедиться, император Николай II незамедлительно отозвался на случившуюся народную беду, но кардинально изменить уже ничего не мог.
На самом Ходынском поле к приезду Государя и Государыни почти ничто не напоминало о происшедшем. Торжественно развевались государственные флаги, радостная толпа кричала «ура» и многие подбрасывали вверх головные уборы, когда наконец увидели царя и царицу на балконе павильона. Оркестр непрестанно исполнял «Боже, Царя храни» и «Славься».
Вечером же по утвержденной заранее программе Николай II и Александра Федоровна присутствовали на бале, устроенном французским послом графом Густавом Монтебелло (1838–1907). По соображениям высокой политики категорически отказаться от официального раута царская чета не имела возможности.
Этот бал имел важную политическую подоплеку: демонстрацию союза между Россией и Францией. Молодой император Николай II уже знал, что в день его коронации Париж был украшен русскими флагами, там прошли дружеские демонстрации. Занятия во французских школах и лицеях в тот день отменили, солдаты получили увольнения, а чиновники раньше времени были отпущены по домам. Президент Феликс Фор и члены правительства присутствовали на торжественном богослужении в русском соборе Святого Александра Невского на рю Дарю в Париже .
Такого открытого выражения дружеских симпатий к Российской империи не наблюдалось в то время ни в одной другой стране мира. И вот теперь, что же, император должен отказаться от посещения приема и этим нанести обиду французским союзникам? Государь сначала хотел отменить визит, но его сановники уверили, что за границей этого не поймут, начнутся разные кривотолки по всему миру, которыми могут воспользоваться враги России. По соображениям международного престижа молодая царская чета решила сделать визит вежливости. Николай II с супругой Александрой Федоровной поехали к французскому послу Монтебелло, но оставались там недолго. Большой же бал у австрийского посла, который Берлин и Вена готовили в противовес французскому торжеству, намеченный программой на следующий день, был вообще отменен…
Однако то, что после трагической катастрофы все празднества не отменили совсем, потрясло многих. Считается, что такому повороту событий воспрепятствовал московский губернатор, великий князь Сергей Александрович, хотя сам Николай II хотел остановить торжества. Имеется свидетельство в воспоминаниях заметного чиновника Министерства Императорского Двора В.С. Кривенко (1854–1931), который в личной беседе предложил царскому духовнику отцу И.Л. Янышеву (1826–1910) настоять на отмене праздников. Протопресвитер не стал этого делать, сославшись на невозможность беспокоить Государя подобными заявлениями. «Я убежден, - писал много лет спустя в своих воспоминаниях В.С. Кривенко, - что именно вмешательство духовника подействовало бы и спасло бы Николая II от многого, что потянулось цепью за таким вызывающим пренебрежением к народному горю» .
В воспоминаниях графа С.Ю. Витте, в частности, приводится и другое мнение. Он пересказал высказывание китайского посланника Ли Хунчжана, который в беседе с великим князем искренно удивлялся, зачем вообще о происшествии на Ходынском поле доложили молодому императору: «Ну, у вас государственные деятели неопытные; вот когда я был генерал-губернатором, то у меня была чума и поумирали десятки тысяч людей, и я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно, никаких болезней нет, что все население находится в самом нормальном состоянии… Ну, скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником вашего Государя, я, конечно, все от него скрыл бы. Для чего его бедного огорчать? Подумаешь, тысяча погибших…» . С.Ю. Витте по этому поводу в своих воспоминаниях скептически, с сарказмом, резюмировал: «Слава Богу, хоть от Китая мы все-таки ушли немножко вперед».
Многие газеты вскоре подробно описывали трагическое происшествие. Бесчисленные репортеры, в первую очередь либерального крыла, озадачились традиционным для России вопросом: кто виноват? Дело доходило порой до травли некоторых ответственных представителей властей предержащих. Вскоре эту волну подхватили радикалы и всех мастей нелегалы, особенно находившиеся в далекой эмиграции, получив такой веский аргумент в своей пропаганде и неожиданную помощь в борьбе против самодержавия. Им было всегда ясно: кто виноват. По традиционной формуле оппозиции: «Чем хуже, тем лучше!» они спешили дать ответ на вопрос: «Что делать?»
Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович хотел устраниться от всех неприятностей, т. к. по большому счету не чувствовал за собою прямой вины и записал в своем дневнике19 мая такую фразу: «Вчерашнюю катастрофу раздувают сильно возможно и враги, и друзья» .
Члены Императорской фамилии по-разному отнеслись к этому несчастью. Великий князь Александр Михайлович (1866–1933), находясь после Октябрьской революции в эмиграции, писал о Ходынской катастрофе по памяти и часто сгущая краски для красного словца: «Согласно программе празднеств, раздача подарков народу должна была иметь место в 11 час. утра на третий день коронационных торжеств. В течение ночи все увеличивавшиеся толпы московского люда собрались в узких улицах, которые прилегали к Ходынке. Их сдерживал только очень незначительный наряд полиции. Когда взошло солнце, не менее пятисот тысяч человек занимали сравнительно небольшое пространство и, проталкиваясь вперед, напирали на сотню растерявшихся казаков. В толпе вдруг возникло предположение, что правительство не рассчитывало на такой наплыв желающих получить подарки, а потому большинство вернется домой с пустыми руками.
Бледный рассвет осветил пирамиды жестяных кубков с императорскими орлами, которые были воздвигнуты на специально построенных деревянных подмостках.
В одну секунду казаки были смяты и толпа бросилась вперед.
Ради Бога, осторожнее, - кричал командовавший офицер, - там ямы…
Его жест был принят за приглашение. Вряд ли кто из присутствовавших знал, что Ходынское поле было местом учения саперного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был, по крайней мере, целый корпус, чтобы остановить этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины прижимали к груди детей, мужчины отбивались и ругались.
Пять тысяч человек было убито, еще больше ранено и искалечено. В три часа дня мы поехали на Ходынку. По дороге нас встретили возы, нагруженные трупами. Трусливый градоначальник старался отвлечь внимание царя приветствиями толпы. Но каждое “ура” звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдерживать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжелая сцена. Старшее поколение великих князей всецело поддерживало московского генерал-губернатора.
Мой брат великий князь Николай Михайлович ответил дельной и ясной речью. Он объяснил весь ужас создавшегося положения. Он вызвал образы французских королей, которые танцевали в Версальском парке, не обращая внимания на приближавшуюся бурю. Он взывал к доброму сердцу молодого императора.
Помни, Ники, - закончил он, глядя Николаю II прямо в глаза, - кровь этих пяти тысяч мужчин, женщин и детей останется неизгладимым пятном на твоем царствовании. Ты не в состоянии воскресить мертвых, но ты можешь проявить заботу об их семьях… Не давай повода твоим врагам говорить, что молодой царь пляшет, когда его погибших верноподданных везут в мертвецкую.
Вечером император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея [Александровича] заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка. Мы, четверо, покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета» .
Издатель газеты «Новое Время» оппозиционно настроенный А.С. Суворин (1834–1912) записал в своем дневнике с большой печалью об этом трагичном для России событии: «18 мая 1896 г. Сегодня при раздаче кружек и угощения задавлено, говорят, до 2000 человек. Трупы возили целый день, и народ сопровождал их. Место ухабистое, с ямами. Полиция явилась только в 9 ч., а народ стал собираться в 2. Бер (председатель особого установления по устройству коронационных народных зрелищ и празднеств, свитский генерал. - Н.Е. ) публиковал несколько раз о кружках, и в Москву в эту ночь по одной Московско-Курской дороге пришло более 25 000 человек. Что это была за толпа и за ужас! Раздававшие бросали вверх гостинцы, и публика ловила. Что за день, Боже мой! Одна баба говорит: “До 2000 надавили. Я видела мальчика лет 15, в красной рубашке. Лежит, сердечный”. Сзади мужик под 30: “Я бы мать высек, что она пускает таких детей. До 20 лет не надо пускать. Ишь, зарились на пустяк какой. Кружку эту через две недели можно купить за 15 коп.”. - “Кто же знал, что беда такая будет?” Было много детей. Их поднимали, и они спасались по головам и плечам. “Никого порядочного не видел. Все рабочие да подрядчики лежат”, - говорит молодой человек о задавленных. Справедливо говорят, что ничего не следовало раздавать народу. Теперь не старое время, когда толпа в 100 000 была в диковинку. Нынешняя толпа полумиллионная, и это должны были предвидеть. В 20 минут 4-го Государь и Государыня проехали обратно по Тверской, сопровождаемые криками. Сколько я мог заметить, враждебности в толпе не было заметно. Воронцов, министр двора, сам в 9 ч. дал знать Государю, что задавлено 200 человек, по слухам, и сам поехал на место, чтобы проверить. Говорили, что царь под влиянием этого несчастья не явится на народное гулянье. Но он был там. Я только что уезжал с Ходынки, около двух часов, когда он ехал к Петровскому дворцу. /…/
Что за сволочь это полицейское начальство и это чиновничество, которые ищут только отличиться. Где проезжает высшее общество, там приготовляют все места за два часа, за три часа, расставляют городовых непрерывной цепью, казаков и т. д., а о народе никто не думает. /…/
Сегодня как раз обед старшин в Петровском дворце. Гибель тысячей едва ли прибавит им аппетита. Несколько трупов привезли в часть, расположенную на Тверской площади, против дома генерал-губернатора. В Москве, по крайней мере, все просто делается: передавят, побьют и спокойно развозят при дневном свете, по частям. Сколько слез прольется в Москве и в деревнях. 2000 человек - ведь это битва редкая столько жертв уносит. В прошлое царствование ничего подобного не было. Дни коронации стояли серенькие, и царствование было серенькое, спокойное. Дни этой коронации ясные, светлые, жаркие. И царствование будет жаркое, наверное. Кто сгорит в нем и что сгорит? /…/
Камергеру Дурасову я сегодня напел резких речей, когда он сказал, что напрасно доложили Государю о погибших. Их - 1138. Завтра на Ваганьковском кладбище будет устроен морг и там будут разложены трупы для определения фамилий и проч.» .
Теперь обратимся к другим историческим источникам. В частности, по поводу Ходынской катастрофы император Николай II записал 18 мая 1896 г. в своем дневнике:
«До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10? ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12? завтракали, и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном “народном празднике”. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и “Славься”.
Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор[янства]. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello (Монтебелло Луи-Густав, французский посол в России. - В.Х. ). Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.» .
Московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович записал в этот день в дневнике: «18 мая. Утром ко мне [граф] Воронцов с известием, что на Ходынке народ прорвался на праздник и много подавленных - я послал туда Гадона узнать; сам должен был ехать к Ники - тут же Власовский - подтвердил тоже, но порядок водворен быстро. Ники сам его расспрашивал. В 2 ч. цари были в павильоне - энтузиазм громадный. Засим обед волостных старшин - речь Ники чудная и то же дворянству. Я в отчаянии от всего случившегося - около тысячи убитых и 400 раненых! Увы! Все падает на об[ер]-полицм[ейстера], когда распоряжалась там исключительно Корон[ационная] комиссия с Бером! Около? 11 ч. на бал франц[узского] посла Montebello великолепно устроено - цари ужинали. Жара 19’ в тени» .
В этот же день великий князь Константин Константинович сделал также подробную запись в своем дневнике:
«Сегодня утром я с дядей Карлом-Александром и его свитой (из русских при нем и его внуке состоял генерал-адъют[ант] князь Барклай де Толли Веймар[ский] и нашего полка флиг[ель]-адъют[ант] Кира Нарышкин) был на месте закладки памятника Александру II. Водил нас П.В. Жуковский.
Дома услыхал от людей, что будто ранним утром, когда на Ходынском поле, где в 2 часа должен был начаться народный праздник, раздавали народу от имени Государя кружки и посуду (кружек было заготовлено? миллиона), произошла страшная давка, и оказалось до 300 человек, задавленных до смерти. Тяжело было ехать к 2-м часам на народный праздник, зная, что уже до начала было столько несчастий. Перед самым нашим выездом мне дали знать по телефону, что 2 батальона моего сводного полка потребовано по дороге на Ходынское поле. По пути мы видели множество войск гвардейской кавалерии и пехоты; они становились шпалерами по Тверской. Сам я не видел, но мне говорили некоторые, между прочим Митя (брат К.Р., великий князь Дмитрий Константинович. - В.Х. ), что по дороге попадались навстречу пожарные с большими фургонами, переполненными трупами несчастных пострадавших.
На поле перед павильоном, выстроенным для Государя против Петровского дворца, собралось семьсот тысяч народу, т. е. более чем Наполеон привел с собою в Москву. Тут говорили, что погибших уже не 300, а около 1500. Когда Их Величества показались на балконе павильона, грянуло оглушительное “ура”. Это была торжественная, дух захватывающая минута. Огромный хор пел “Боже, Царя храни” и “Славься” при колокольном звоне и громе пушек. /…/
Вечером Их Величества и все мы были на балу у французского посла (угол Воздвиженки и Шереметьевского переулка, д[ом] графа А.Д. Шереметева). Французское правительство отпустило великолепную мебель и гобелены на украшение дома. Весь вечер проходил с кн[ягиней] С.Н. Голицыной и ужинал рядом с ней. Слышал от Витте, что из Государственного казначейства отпускается 300 000 рублей в помощь семьям, пострадавшим на народном празднике» .
Младший родной брат царя, великий князь Михаил Александрович (1878–1918) записал в этот день в дневнике:
Погода чудная. Утром в 9 ч. Андрей (великий князь Андрей Владимирович. - В.Х. ), Jiocha и я поехали в Нескучное. Там сели верхом и поехали к деревне, где видели домик, где в двенадцатом году гр. Кутузов имел военное совещание. Оттуда вернулись в Нескучное и оттуда в коляске как приехали [вернулись] в Кремль. После завтрака мы поехали на Ходынское поле, где был народный праздник. Когда Ники и Аликс приехали, то вся эта толпа в 700 000, которая стояла перед павильоном, стала кричать ура. После этого депутации, которые представлялись Ники три дня тому назад, завтракали в Петровском на дворе. Вернувшись в Кремль, мы вскоре пили чай. В 8 ч. был обед. Сегодня бал у французского посла. Все поехали. Я не поехал (слава Богу).
Сегодня случилось ужасное несчастие: народ собирался на Ходынское поле уже с вечера, и утром было около 700 000 народа и раздавленных было » .
Старшая сестра царя, великая княгиня Ксения Александровна (1875–1960) отмечала в дневнике о печальных событиях:
Кошмаричный день! Вчера уже с вечера целая масса народа валила со всех сторон на Ходынку - для сегодняшнего народного праздника - и сегодня рано утром вся эта толпа хлынула к месту раздачи угощения. От этой ужаснейшей давки и сильного натиска было раздавлено до смерти масса людей - в том числе, конечно, и дети! Говорят, что число убитых к вечеру уже доросло до 1400, но Ники донесли что 360, а раненых около 1000. Канавы и колодцы, конечно, способствовали гибели несчастных! Около 8 ч. утра удалось водворить некоторый порядок, и тут только увидели, что случилось! Говорят, что все поле было усеяно трупами убитых и до самого вечера находили тела. Что за кошмар ужасный! Конечно, только об этом и думали и говорили весь день. - Сидела немного у Мама утром. В это время мы еще ничего не знали, а перед завтраком д. Сергей и полицмейстер донесли об этом Ники. - Георгий [Михайлович] зашел к нам. Завтракали у Мама, как всегда /…/.
В? 3 ч. поехали в Петровское на праздник! Хорош праздник! - Пыль жестокая. В павильоне масса народа - все Августейшие особы! Внизу только одна огромная толпа и оркестр, и хор. 4 раза играли гимн, а потом “Славься” без конца! На душе было грустно и тяжело. Похороны были там, увозили еще фуру с убитыми! Ужас! Ура все-таки было чудное! Оттуда мы поехали домой, а Ники и Аликс отправились в Петровский двор[ец], где на дворе был устроен обед для старшин. Ники сказал им чудную речь, а также дворянству.
Дома чай пили с Папа Мишель (великий князь Михаил Николаевич. - В.Х. ), Георгием [Михайловичем], Настасией (великая княгиня Анастасия Михайловна. - В.Х. ) и Сергеем [Михайловичем]! Позже пошли к Мама. Присутствовали при ванне толстенькой [цесаревны] О[льги] Н[иколаевны]. - Она очень мила.
Обедали у Мама в 7-ом [часу] после чего пошла одеваться. В? 11-го [часа] поехали на бал к Montebello (в доме Шереметевых). Конечно, мы были расстроены и совсем не в подобающем расположении духа! Ники и Аликс хотели уехать через полчаса, но милые дядюшки (Сергей и Владимир) умоляли их остаться, сказав, что это только сентиментальность (“поменьше сентиментальности”) и сделает скверное впечатление! Вздор!
Бедные Н[ики] и А[ликс] были совсем грустные, конечно. Была масса цветов, очень красиво.
Гобелены во всех комнатах, но жара адская! Со всех так и лил пот! 1-й c.d. c Румынским, Nando. 2-й с Георгием [Михайловичем]. Потом чай. Мазурку просидела с Georgie. Много болтали и совсем не танцевали. Ники сидел рядом. Мои соседи Tino и Ernie. Сейчас же после уехали и легли в? 3 ч.» .
Вспоминая состоявшийся вечером 18 мая 1896 г. бал во французском посольстве, Б.А. Энгельгардт (1877–1962) писал, что «глядя на лицо Государя, видно было, насколько он угнетен случившимся. Вечером на балу… всем бросился в глаза напряженный разговор Государя с великим князем Сергеем Александровичем, который, в качестве генерал-губернатора Москвы, являлся ответственным за все происшедшее». Бал был великолепен, «танцы сменялись танцами, между прочим, одна кадриль была составлена почти исключительно из членов различных царствующих домов в Европе. Роскошные букеты живых цветов приносили корзинами, кроме того дамам раздавали красивые веера - все казалось прекрасно, но какой-то незримый гнет, какая-то тревога чувствовалась в залах, мешавшая нарядной толпе беззаботно отдаваться веселью» .
Начальник французского Генштаба генерал Р.Ш. Буадефр решил обратиться к русскому царю со словами сочувствия и напомнил, что несчастные случаи бывают везде - «”например, у нас во Франции во время коронации Людовика XVI…” Он не кончил… Он почувствовал полярный холод вокруг, и конец фразы застыл у него на языке», - так описал эту историю парижский журналист П. д’Альгейм .
Конечно, можно было вспомнить еще, что в Англии, в 1887 году, когда отмечали «золотой юбилей» - 50-летие вступления на престол королевы Виктории I, тоже случилась давка, и сотни людей погибли.
Однако там, в отличие от России, никто так огульно не ругал всю власть и не требовал сменить всех высших должностных лиц, целя в опоры «самодержавного строя», а это кампания в печати начинала набирать обороты по всему миру. В этой критике преуспели и многие члены большого Императорского Дома Романовых.
В воспоминаниях (на тот момент вице-губернатор Курской области, а позднее заместитель министра внутренних дел) генерала П.Г. Курлова (1860–1923) упоминается: «В чем же заключается вина в Ходынской катастрофе только что вступившего на престол молодого Государя Императора, который в дни священного Своего Коронования всей душой стремился слиться со своим народом, восторженно Его всюду встречавшим?
Ведь устройством народных празднеств на Ходынке заведовали специально назначенные для этого должностные лица, а во главе Московской администрации стоял родной дядя Государя великий князь Сергей Александрович, впоследствии зверски убитый. Ни у одного из близких к Государю не нашлось гражданского мужества доложить Ему в первую минуту всю правду о грандиозности несчастья. В головах этих людей господствовала столь присущая придворной сфере мысль о невозможности нарушения церемониала и стремление скрыть от Государя правду. Всякий, кто хотя немного знал Государя Императора, всегдашнею мыслью которого, повторяю, была отеческая забота о своих подданных, ни на миг не усомнится, что, знай Он правду, на Ходынке не звучала бы днем музыка, а уже утром Царь и народ благоговейно внимали бы трогательным песнопениям православной панихиды» .
Отзывы на произошедшее бедствие по всему миру были самые разные. В этой связи стоит отметить еще ряд эпизодов, которых на самом деле не было, но выдаются на сегодняшний день в некоторых произведениях историков и писателей за вполне реальные. На мой взгляд, это делается с единственной целью, негативно обличить, в частности, образ Николая II, а в целом всю Российскую империю. В упомянутой нами ранее книге известной английской писательницы Э. Тисдолл имеются такие строки о Ходынской катастрофе: «Когда порядок был восстановлен, в разных частях Ходынского поля лежало пять тысяч убитых и вдвое больше раненых.
Перепуганный обер-полицмейстер Москвы приказал очистить Ходынку до прибытия туда Императора. Затем ускакал с докладом к Великому Князю Сергею Александровичу.
Разбуженный полицейским чином, на которого возложил заботы о проведении празднества, Великий Князь вместе с ним отправился на Ходынское поле. Увидев масштабы трагедии, он, как ни в чем не бывало, заявил, что обратится к Императору и спросит, желает ли тот, чтобы празднества продолжались.
По мнению Вассили, при встрече Великого Князя с Императором первый утаил от него масштабы несчастья. Несомненно, его спокойный вид оказал воздействие на Николая II. Однако Сергей Александрович спросил, следует ли отменить торжества. Из этого Император мог бы заключить, что жертвы многочисленны.
Я не вижу причин, чтобы закрыть Ходынское поле из-за того, что там раздавили несколько человек, - заявил тот. - Когда собирается такая толпа, подобное неизбежно.
В комнате находилось несколько человек, слышавших слова Императора. Вскоре они стали известны всей России. Монархисты могли простить его за них по причине его неведения о том, что там произошло, но слова эти забыты не были.
Вскоре чиновникам, находившимся на Ходынском поле, стало ясно, что до прибытия туда Императора и Императрицы убрать все следы трагедии невозможно. Несколько сотен трупов были поспешно спрятаны под Императорским павильоном солдатами, и множество было положено обратно в канавы и закидано ветками и землей. Естественно, этого монархи не знали, заняв места под тентом павильона под жидкие аплодисменты гостей. Они также не знали, покидая Ходынку спустя несколько часов, что под ними была мертвецкая. Однако революционеры распустили слух по всей России, что якобы молодые Император и Императрица даже не поморщились, узнав, что сидят на трупах собственных подданных.
Вечером того же дня французский посол давал бал по случаю коронации. То было время, когда Франция старалась сблизиться с Россией. Ходили слухи, что это будет самый великолепный бал во время коронационных торжеств. Французский посол явился к Императору и предложил отменить бал ввиду известных обстоятельств.
Как и другие иностранцы, посол хорошо знал о разыгравшейся страшной трагедии. Иностранные гости чрезвычайно удивились тому, что Император и Императрица пришли на Ходынское поле, как на праздник. Еще большее изумление вызвало известие о том, что бал состоится.
Если даже Императору и не были известны все факты, то к этому времени он должен был быть более информированным, чем утром. Все остальные члены Императорской фамилии, похоже, знали все детали. Зять Императора, Сандро (Великий Князь Александр Михайлович), который был его близким другом, заявил, что сам он и его братья были настолько возмущены решением провести бал, что решили его бойкотировать. С целью соблюсти приличия они представились французскому послу в начале бала. Обменявшись парой слов с хозяином и хозяйкой бала и не попрощавшись с Императором и Императрицей, “Михайловичи” покинули здание посольства. Их протест не остался незамеченным. Еще больше удручал тот факт, что Император и Императрица танцевали все танцы» .
30 мая 1896 года на празднованиях по случаю коронации Николая Второго произошла трагедия, которая в истории получила название Ходынской катастрофы. Вспомним главные подробности этого ужасного происшествия.
Ходынское поле
Народные гуляния по случаю коронации нового императора было решено организовать на поле площадью более тысячи квадратных метров. До гуляний по Ходынке маршировал московский гарнизон, здесь также брали песок и глину для нужд столицы. Поверхность поля не была ровной – повсюду зияли ямы и промоины, а рядом находился овраг. Впрочем, площадку для гуляний привели в порядок – ямы застлали дощатыми настилами и присыпали песком, по всему полю тут и там разместили балаганы, лавки, эстрады, а также 20 деревянных бараков, из которых народу должны были раздаваться царские подарки. Но то ли место было выбрано неудачно, то ли главный устроитель празднеств – дядя царя, великий князь Сергей Александрович «просчитался» - случилось то, что случилось. Впрочем, может причина трагедии кроется в чем-то другом?
Царская милость
Народ еще задолго до гуляний знал – день обещает быть памятным! Кроме зрелищ, народ получит и «хлеб». Из тех самых 20 бараков была обещана раздача подарочных кульков с сайками, колбасой, вяземскими пряниками с гербом, сладостями и орехами. Но главным «трофеем» могла стать кружка с вензелем Их Величества, которые рекламировались в витринах магазинов задолго до праздника. Бесплатно будут разливаться пиво и мед, ловкачи и силачи смогут побороться за сапоги и самовары, подвешенные на столбах. Самым же удачливым достанутся монеты с памятной надписью, которые будут швырять в толпу.
117 лет назад
Многие, узнав о грандиозных празднествах, решили непременно оказаться в самой гуще событий. Чтобы стать одним из первых, следовало пораньше явиться на место. Вот и приехали многие накануне: кто в одиночку, кто с компанией, а кто-то со всей семьей. Ночевали здесь же, на поле, жгли костры, выпивали, закусывали. К десяти утра следующего дня полумиллионная толпа замерла в ожидании «чудес». По словам участника событий, известного московского репортера Гиляровского, толпа «колыхалась», гудела, а затем начала стонать. Когда люди, гонимые слухом о том, что подарков на всех не хватит, рванулись к белеющим крышам бараков, 1800 полицейских физически не смогли им противостоять.
Жертвы Ходынки
Со словами «Дают!» люди ломанулись к баракам. Деревянный настил в некоторых местах не выдерживал, люди проваливались и падали, по ним шли следующие. Кто-то умирал от удушья, не выдержав натиска толпы, да так и продолжал двигаться вместе с обезумевшими людьми. Кого-то рвало, но, не имея возможности наклониться, он обливал нечистотами и себя, и окружающих. Маленьких детей выталкивали наверх и они, подобно зверюшкам, карабкались по головам и плечам колышущейся массы. Кто-то был задушен или убит в драке за подарки, другие умерли по дороге домой. Эти описания приведены в корреспонденции Гиляровского. Репортер также упоминает о женщине со скальпированной головой. Пишет он и о колодце, который был заколочен на время праздника деревянным щитом. Не выдержав напора, щит проломился, и колодец наполнился людьми. Позже из него извлекли 27 трупов и одного чудом уцелевшего человека. Всего в этот день по официальным данным погибло 1360 человек, около полутора тысяч получили увечья.
Праздник продолжается
Князь Сергей Александрович и император получили уведомление о страшной трагедии, которая произошла на Ходынском поле. Однако, ими было решено «прибраться» и продолжить праздничные мероприятия. Еще не были убраны все трупы, а в балаганах загремела музыка. К двум часам по полудню прибыл император, которого встречали криками «ура» и исполнением Народного гимна. Невзирая на трагические события, не были отменены также и празднества в Кремлевском дворце, и бал на приеме у французского посла. Николаю советовали не приезжать на бал, но он посчитал, что величайшее несчастье, произошедшее на Ходынском поле, не должно омрачить коронацию.
После катастрофы
Тела тех, кто не был опознан на Ходынке, свозили на Ваганьковское кладбище, куда съезжались родственники для опознания. Мать царя, Мария Федоровна, разослала для тяжело раненных в московские больницы бутылки портвейна и мадеры (по мнению ряда исследователей, то, что осталось после трех недель царских балов и банкетов). В пользу пострадавших от императорской семьи поступила сумма в размере 90 тысяч рублей. Марк Касвинов в своей книге «Двадцать три ступени вниз» пишет о том, что изначально император велел выдать каждой семье, потерявшей кормильца, по тысяче рублей. Но узнав, что количество таких семей исчисляется не десятками, а тысячами, снизил пособие до 50 рублей, а кого-то и вовсе лишил материальной помощи. Кстати, как замечает Касвинов, на коронацию было потрачено 100 миллионов рублей бюджетных средств.
На те же грабли
Все неопознанные были погребены на Ваганьковском кладбище в братской могиле, над которой воздвигли памятник жертвам Ходынской трагедии. За 16 лет до Ходынки в Москве произошла еще одна трагедия, которая унесла жизни десяти человек. Это случилось во время раздачи милостыни нищим. И, конечно же, вспоминаются трагические события во время похорон Сталина 9 марта 1953 года, когда в давке среди тех, кто пожелал проститься с вождем, погибло не менее двух тысяч человек. Впрочем, и сегодня время от времени, к сожалению, происходят трагические «ходынки».
