Седой дом в котором. Мнение о книге – «Дом, в котором…» М
Сфинкс - безрукий; как правило, носит протезы. До своего Прыжка имел прозвище Кузнечик. Зелёные глаза; в детстве были белые волосы, отливающие рыжим, во время Прыжка полностью их потерял («неизвестная инфекция»), остались только брови.
Курильщик - колясочник. Единственный персонаж, чьё имя упоминается в романе, - Эрик Циммерман.
Шакал Табаки / Вонючка - колясочник, однако в книге упоминается, что ноги его слушаются. Мелкий и тощий, рыжая лохматая шевелюра, огромные уши. Хранитель традиций Дома, знаток его истории, легенд, взаимоотношений обитателей.
Лорд - колясочник, обладатель невероятно красивой внешности, умеет быстро и изящно перемещаться без коляски. А ближе к концу книгу передвигается с помощью костылей. В Дом попал лишь за три года до выпуска и на момент начала действия уже имел максимально допустимое число предупреждений в личном деле - три. Светловолосый с очень белой кожей.
Чёрный / Спортсмен - не имеет ни физических недостатков (за исключением того, что носит очки), ни болезней, отдалён от традиций и понятий Дома, хотя живёт в нём давно. Чёрный передал врачам впавшего в оцепенение в результате приёма наркотика Лорда, в то время как остальные из четвёртой группы сочли этот поступок немыслимым. Физически очень развит, занимается на тренажёрах. Светлые волосы ёжиком, голубые глаза.
Лось - воспитатель, был убит при битве кланов накануне предыдущего выпуска. Синие глаза, серые волосы, нос с горбинкой.
Чёрный Ральф / Р Первый - воспитатель. Единственный из взрослых, кто всерьёз относится к тайнам Дома. На левой руке отсутствуют два пальца.
Македонский - попал в Дом за два года до выпуска. В детстве исполнял роль Ангела в культе, придуманном его дедом. После смерти деда жил с родственниками, которые не выдержали его сверхъестественных способностей, а также осаждавших их жилище поклонников культа, и пристроили мальчика в Дом, хотя инвалидом он не являлся. Табаки сразу же увидел в нём красного дракона, и действительно, в один из дней накануне выпуска Македонский ненадолго превращается в дракона. Блондин, весной выступают веснушки на лице и руках.
Рыжий / Смерть - лидер второй группы. Знаком со Сфинксом с детства, когда еще лежал в Могильнике под статусом "не жилец". Про себя говорит (хоть и в завуалированной форме), что является переродившейся Смертью. Как и все ему подобные, родился "мертвым", но ожил со временем. У него очень красивые глаза, которые он прячет за нелепыми очками.
Стервятник - бывший Рекс. Один из сиамских близнецов, имевших общую ногу. При разделении нога досталась Рексу. Хромает. Лидер Птиц, третьей группы. Раньше вместе с братом Максом входил в группу Волка. Макс погиб по причинам, остающимся неизвестными. Называет брата Тень.
Русалка - бывшая колясочница. Хорошо плетет и вяжет, любит слушать истории. Может колдовать.
Крыса - садистка. Эмоционально неустойчива, физических увечий нет. Может выбираться в наружность, поэтому служит "поставщиком" для остальных.
Рыжая - подруга и соседка по палате Смерти. Пацанка. Своенравна и раскована в общении. Способна на рискованные поступки. Видимых увечий нет.
Волк - Бывший негласный лидер четвертой. Деятельный и резкий по характеру. Друг Кузнечика (Сфинкса). В Слепом видит соперника. С помощью Македонского пытается устранить Слепого, для чего шантажирует первого. Погибает при невыясненных обстоятельствах. По мнению Сфинкса и остальных, убит Македонским. Долгое время провел в Могильнике, проблемы с позвоночником.
Горбач - горбатый. Хорошо играет и пишет стихи, но не любит, когда его слушают или читают. Очень трепетно относится к природе, чувствителен. Одно время жил на дереве.
Review: The Gray House by Mariam Petrosyan
As a rule, I prefer reviewing books that are brilliant but flawed, since usually they are the only ones that can’t be reduced to a couple of sentences. This is not one of those. Since I finished it, I’ve been gushing about it to everyone who’d listen. Seeking out fanart. Taking pauses and breaks, because just like its inhabitants I didn’t want to leave. It’s brilliant, it’s criminally underrated, and while I realise that it’s not for everyone, it’s probably the best book I’ve ever read.
The House demands a reverent attitude. A sense of mystery. Respect and awe. It can accept you or not, shower you with gifts or rob you of everything you have, immerse you in a fairy tale or a nightmare. Kill you, make you old, give you wings … It’s a powerful and fickle deity, and if there’s one thing it can’t stand, it’s being reduced to mere words.
True to the quote, it’s rather hard to describe. The story takes place in the titular House, a boarding school for disabled children and teens. But it is, obviously, much more than that. Genre-wise, it’s the closest to Magical Realism or perhaps Literary Fantasy. If I had to compare it to anything, I’d say it’s a bit like The Secret History crossed with Every Heart a Doorway with a heavy dash of surrealism thrown into the mix. Well, not really. But they are the only books I can think of that come even slightly close.
We start with Smoker, being thrown out from the orderly, straight-laced Pheasants who live in the House, but are not really of it, into the chaotic Fourth and the House proper; with all its Laws, customs, taboos, and strange things taking place. It’s full of camaraderie, humour, creepiness, eccentric characters, delightful absurdity, sides both dark and light, relatively realistic and surreal, serious and not. The plot is slow and meandering and the supernatural elements aren’t immediately obvious - it takes quite a while to go from “Is that guy having some weird delusion or does he really…?” to the point where it can’t be handwaved away anymore and becomes obvious there must be something to it all.
The characters are colourful, known only by their nicknames (even the counsellors) and while not everyone is particularily likable, I found all of them interesting, though to go into any specifics would quickly stray into spoiler territory. My only complaint would be that in the middle of book two, when female characters are introduced, they are defined mostly in terms of their relationship to our male protagonists, but luckily, it improves somewhat when some get their own POV chapters.
I also think the portrayal of disability was very well done. It does impact their lives, it’s not ignored or forgotten, but at the same time it does not define them. They aren’t pitiful, they aren’t grotesque, they are neither saints nor villains, they aren’t magically cured by the end, and they are certainly not used for inspiration porn. In short, they are human.
And despite it being a translation, the prose is incredible, beautiful and vividly descriptive without ever being hard to read or obscuring the story underneath, something not even The Winged Histories managed. With multiple POVs, multiple timelines in which some of the characters have different nicknames, little explanation (even though Smoker likes asking questions, he doesn’t always get answers, and some of the terminology is known even to him), and all narrators being highly unreliable, making sense of what is going on can be difficult, and in words usually used for describing a very different series, being confused is completely normal. It’s also full of allusions and references and all sorts of goodies for the careful (re)reader and the ending is, as befits the story, something of a mindfuck. If you can’t sit back and enjoy the ride, if you like your stories straightforward and linear and making sense all the way through, it’s probably not the book for you.
Enjoyment: 5/5
Execution: 5/5
Recommended to: prose fans, those looking for complex, character-driven books or disability representation
Not recommended to: those looking for clear, straightforward, fast-paced stories
Книги, которые я читаю несколько месяцев, нужно ставить в отдельную полочку с надписью «Осторожно!».
Это мнение – одна из немногих отрицательных рецензий в моем блоге, но не написать её я просто не могла. Теперь, написав, я думаю, что могу понять автора «Дома» — некоторые вещи лучше высказать вслух, иначе внутри они могут разъесть тебя и превратить во что-нибудь очень «изнаночное» с острыми зубами и дурным характером.
Хроника событий
Если предположить, что всё, случившееся в Доме, – реально, представить себе хронологию самых важных событий не так уж сложно.
Первая фишка
– это появление в доме Сфинкса. Весь в белом, духовно и буквально, мальчишка знакомится с недружелюбными детишками, прощается с матерью и после всего этого твердо убеждается в том, что Дом – источник всех его несчастий. Именно эту, самую первую фишку, в финале пытается вытащить Табаки. Он встречает Сфинкса хлопушками, готовит детей к тому, что должно произойти чудо. Может быть, тогда безрукий «серый кардинал» Дома изменит свое отношение к жизни Внутри?
Вторая фишка
– появление в доме Слепого. Летом, пока большая часть детей в лагере, Лось приводит его из интерната для слепых в Дом, знакомит со Сфинксом, следит за его благополучием по мере сил. Слепой относится к произошедшему, как к чуду: ему дали возможность увидеть Большой Мир, а потом даже показали Сны. Он долго не узнает, что Сны – не дар Лося, а Дом – не творение его рук.
Третья фишка
– знакомство Сфинкса и Волка в лазарете. Увидев яркого «вампира», Сфинкс проникается к нему симпатией и начинает всерьез мечтать о собственной стае, собрать которую ему помогут Волк и Слепой.
Волк
Я просто так сбежал. Все равно бестолку. Уже четыре раза сбегал. Думал, если всех здесь как следует достать, может, они меня отпустят. Даже пожар устроить пробовал. Но на них ничего не действует. То есть я их все-таки довел, в последнее время меня запирали. В этот раз я сбежал только из-за этого. Пусть не думают, что они умнее. Пока я здесь, спокойной жизни у них не будет.
Следующие фишки ложатся уже почти беспорядочно, в огромных количествах: собранная стая, обустройство собственной комнаты, наблюдение за Старшими… Чумные Дохляки превращаются в одну из самых сплоченных комнат Дома.
Четвертая фишка
– смерть Волка. Она навсегда меняет Сфинкса, Македонского и отношения в группе. Лидер, который учился играть на гитаре, привел столько состайников и так много хотел сделать, навсегда вычеркивается из сознания Дохляков, а сами они забывают это название стаи. Курильщик очень долго ничего не знает о Волке, никто не упоминает вслух его имя, никто не вспоминает его даже случайно – Волка вытесняют из общего сознания, забыв о нем, как о ночном кошмаре. Вместе с Волком из стаи уходит почти весь оптимизм. Теперь за него отвечает только Табаки-Вонючка.
Пятая фишка
– старый Выпуск и смерть Лося. Если до Выпуска Дохляки относились к Дому с определенной долей романтики, мол, все эти тайны и чудеса – такие волнительные, то теперь, после Выпуска и резни, которая ему предшествовала, они начинают бояться Дома и того, что тот может сделать со своими жителями. Для многих героев этот момент полностью переломный, здесь меняются клички, характеры, мечты.
Вот от этих предпосылок и отталкивается основная сюжетная линия последнего года перед новым Выпуском, где Курильщик покидает Фазанов и попадает в безымянную Четвертую. Вероятно, Табаки пытался исправить первую фишку потому, что в каждом из переломных моментов участвует Сфинкс. Он описывает небо для Слепого, он помогает Волку выйти из лазарета, он фактически собирает Стаю, неосознанно подталкивает Македонского к убийству Волка, а потом передает записочки для одного из Вожаков через Ведьму. Нельзя сказать, чтобы Сфинкс был действительно виноват в том, что произошло в Доме, но он повлиял, прямо или косвенно, почти на все переломные моменты до и после старого Выпуска. И если в основной версии событий Дом встречает его во всей своей мрачности, то в альтернативной реальности, куда попадает Табаки, Дом улыбается безрукому. Такой вот нестандартный вариант хэппи-энда.
Несколько концепций
У автора получилось смешать адский коктейль из самых разных мотивов и аллюзий, что превратило «Дом» в Очень Серьёзное Произведение. Почти уверена, что через пару десятков лет книжка попадет на полку классики, а еще через десять ее начнут изучать в старшей школе. Похожая ситуация, наверное, когда-то сложилась вокруг Булгакова, только последнему я искренне симпатизировала, уже в старшей школе, а «Дом» искренне хочу запретить на волне какой-нибудь псевдо-пропаганды.
Аллюзий много, но рассмотреть хочу несколько основополагающих или тех, которые затронули особые «струны моей души».
Ты – только проекция в моей голове
Концепция существования мира в голове субъекта уже изжевана под всеми углами, и в Доме она, к счастью, представлена больше для наведения морока, чем всерьез. Тем не менее, мотив «ты существуешь только в моей голове» здесь развивается с завидной периодичностью.
Горбач
— Все берут. Но ты особенно. Ты жадный, Слепой. Ты берешь, как вор, и это сразу заметно. Иногда мне кажется, что ты кормишься нашими мыслями, что самого тебя нет, а есть только то, что ты забрал у нас, и это украденное… оно ходит среди нас, разговаривает и принюхивается, и делает вид, что ничем не отличается от любого другого. Иногда я чувствую, как пустею от твоего присутствия, иногда я слышу свои слова от тебя, слова, которых при тебе не произносил. Логи называют тебя оборотнем. Говорят, что ты воруешь чужие сны. Над этим принято смеяться, как над всеми их глупостями, но это правда, я это знаю давно. А еще я знаю, что ты подделка. Наши осколки, собранные в одно целое.
В разные периоды «не верят» в пару реальных героев:
Русалка
. Её, по мнению Табаки, а затем по мнению Сфинкса, создал Хранитель Времени. Она вылупилась на Изнанке из яйца, принадлежит миру Дома и не может существовать в Наружности без чужой помощи.
Слепой
. Его, по мнению Горбача, выдумали обитатели Дома. Дар Оборотня Горбач связывает с коллективной верой в сверхъестественное могущество Слепого, которая позволила ему стать вожаком.
Курильщик
— Я имел в виду ваши игры. Ночи, сказки, драки, войны… извини, но все это не кажется мне настоящим. Я называю это играми. Даже… даже когда они плохо кончаются.
Черный
— Плевал я на все эти заморочки, — говорит Черный. По тону чувствуется, что он завелся. – На все эти табу. Об этом нельзя, о том нельзя… Я буду говорить, о чем захочу, ясно? Это последний год для страусов с упрятанной в песок башкой. Им осталось держать ее там каких-то шесть месяцев, но ты посмотри, Курильщик, ты только посмотри, как они обсираются, когда кто-то осмеливается об этом заговорить!
Недосказанность (как основное условие коллективного стремления добавить сказку в ужасную реальность) превращается, по мнению Курильщика и Черного, в игру. И хотя в рамках этой игры действуют очень жестокие условия, для двух из многих она остается детским развлечением, когда диванные подушки превращаются в скакунов, а под кроватями живут чудовища.
Квинтэссенция этой игры, как ни странно, описана самим Курильщиком в самом начале.
Курильщик
Результат своего трехдневного труда я окрестил «Древом жизни». Только отойдя от рисунка на пару шагов, можно было разглядеть, что «древо» усеяно черепами и полчищами червей. На близком расстоянии они казались чем-то вроде груш среди изогнутых веток. Как я и думал, в Доме ничего не заметили.
Точно также остальные в Доме играют в Сказку, но для Курильщика эта игра выглядит попыткой обмануть конкретно его. И то, что сам он умело сделал когда-то, не вызывает у него симпатии перед талантливыми «подражателями».
Метафизические мотивы
Горбач
За все свои проступки, настоящие и вымышленные, он наказывал себя сам. И очень редко отменял наказания. Он был суров к своей коже, к своим рукам и ногам, к своим страхам и фантазиям. Колючий свитер искупал позор страха перед ночью. Страха, который заставлял его укутываться в одеяло с головой, не оставляя ни малейшей лазейки для кого-то, кто приходит в темноте.
Так он поступал всегда, сколько себя помнил. Это была игра, в которую он играл сам с собой, завоевывая каждую ступень взросления долгими истязаниями, которым подвергал свое тело. Простаивая на коленях в холодных уборных, отсчитывая себе щелчки, приседая по сто раз, отказываясь от десерта. И все его победы пахли поражением. Побеждая, он побеждал лишь часть себя, внутри оставаясь прежним.
Святой-Ангел пытается искупить свое грехопадение:
Сфинкс
Он [Македонский] видит в этом свое предназначение. Так мне кажется. Его предыдущая работа была намного тяжелее. Он работал ангелом, и это его достало. Так что теперь он изо всех сил старается доказать свою полезность в любом другом качестве.
Македонский
Я вернулся. Время течет, мой грех по-прежнему на мне. Так будет всегда, пока я жив. Я ничем его не искуплю.
Бог времени, создания и разрушения Шива раз за разом переживает концы времени:
Табаки
Время в Доме течет не так, как в Наружности. Об этом не говорят, но кое-кто успевает прожить две жизни и состариться, пока для другого проходит какой-нибудь жалкий месяц. Чем чаще ты проваливался во вневременные дыры, тем дольше жил, а делают это только те, кто здесь давно, поэтому разница между старожилами и новичками огромна, не надо быть очень умным, чтобы ее разглядеть. Самые жадные прыгают по нескольку раз в месяц, а потом тянут за собой по нескольку версий своего прошлого. Пожалуй, таких жадин, как я, в Доме больше нет, а значит, нет никого, кто прожил бы столько кругов, сколько прожил я. Гордиться тут нечем, но я все же горжусь, ведь выдающаяся жадность — это тоже в своем роде достижение.
Помимо массивных религиозных отсылок в книге достаточно совсем незначительных, которые попадают сюда зачастую довольно резко. Концепция веры в счастье Ричарда Баха, «тени» умерших в исполнении Стервятника, Смерти и Рыжей… Целый ворох косвенных цитат и переосмысления догм.
Бытовой реализм
Сколько бы автор ни объясняла в интервью, что в определенных условиях подростки и дети ведут себя, как взрослые, быстрее превращаются во взрослых и еще быстрее начинают говорить, как взрослые, поверить в Такую Степень Взрослости практически невозможно.
Детьми Чумные Дохляки выглядят очень достоверно, но разрыв в семь лет между первым описанным временным пластом и основной сюжетной линией просто не может, физически, превратить детей в стариков. Они не на войне, они не подвергаются физическим пыткам, их не морят голодом. Их дедовщина больше сказочна, чем реальна, и угроза нависает только над теми, кто пытается стать лидером или стукачем. Впрочем, даже этой угрозы недостаточно для того, чтобы сделать из ребенка взрослого мужчину.
Поэтому реализм бытовой в Доме нужно очень четко разграничивать с псевдо-реализмом психологическим. Если постоянно держать в голове, что подростки-инвалиды – это всего лишь одно из выразительных средств автора, текст воспринимается легче. В противном случае частота употребления психотропных, отсутствие элементарной гигиены и другие прелести быта Дома могут повергнуть в шок.
Если и есть в Доме заявленные социальные проблемы, среди них не значится проблема детей-инвалидов, которых воспитываются в закрытых интернатах, потому что в закрытых интернатах нельзя достать тех предметов, которые есть у сказочных «детей» Дома, а еще потому что в закрытых интернатах не позволяют хранить в сапогах холодное оружие. В них вообще мало что позволяют, и как раз из такого места забирает в Дом Слепого Лось.
Болезненность и мечты
Та самая часть, которая навсегда захлопнула передо мной метафорическую дверь Дома, это мечты и болезненность, переплетенные автором в отвратительный клубок.
В Доме нет здорового.
Иногда мне кажется, что инвалидность (душевная и физическая) была взята автором просто для того, чтобы добиться большей достоверности болезненной атмосферы.
В Доме даже есть специальный лазарет, как особое пространство с особыми законами.
Нет детской площадки.
Нет спортивного зала.
Нет клубов.
Нет ни одной пристройки.
Но лечебница, особое пространство для Совсем Больных, оно есть.
Табаки
Снять я их [солнечные очки] не могу, от солнечной погоды у меня портится настроение, а в очках эта солнечность не так заметна, в очках можно даже увидеть пасмурное небо вместо ярко-голубого, и я не снимаю их уже неделю, обманывая сам себя и попадая в аварии, но лучше две-три аварии, чем депрессия, которая обязательно начнется, если долго жить под безоблачным небом.
Сфинкс, Слепой
Слепой садится рядом со Сфинксом, закуривает и, пристроив зажженную сигарету на краю пепельницы, тут же закуривает еще одну. Вторую он оставляет в левой руке, первую берет правой и держит на излете, фильтром от себя. Сфинксу не приходится ни нагибаться, ни вытягивать шею, сигарета оказывается точно на уровне его губ. Чтобы выпить кофе, Слепой опускает в пепельницу обе сигареты и, поднимая свою чашку левой рукой, одновременно поднимает чашку Сфинкса правой. Проделывает он это механически, не испытывая ни малейших затруднений, а Сфинкс так же механически пьет свой кофе и курит синхронно с ним.
И вот волшебным образом его «руки» чувствует Русалка, чудесное существо с Изнанки Дома, вымоленное Сфинксом у Табаки.
Слепота Сфинкса компенсируется его всемогуществом на Изнанке.
Ральф
Слепой замер в дверях. Ральф ощутил невольное желание взять его за руку и подвести к стулу или к дивану. Слепой, беспомощный на чужой территории, свитер велик, рукава сползают до самых пальцев, и эти дырки на коленях… Он прикрыл глаза, стряхивая навязанный ему образ. Идиот! Перед тобой хозяин Дома!
Замкнутость Крысы открывает ей дверь в Наружность.
Клептомания Табаки делает его Властелином Времени…
В результате автор полностью стирает понятие нормы, окрашивая его негативными чертами, а потом выталкивая на Изнанку в виде отвратительного существа.
Крёстная оказывается не только мерзкой натуры человеком, но к тому же еще и кусающимся уродцем.
Норма сначала гипертрофируется, потом выворачивается, а потом ее выкидывают в мир без границ, где, конечно же, перекуют в какое-нибудь более приятное существо.
Занавес.
Норму похоронили, предварительно растоптав.
Уникальные, неповторимые, удивительные
Обаянию героев Дома сложно не поддаться. У них уже огромный фанклуб, хотя казалось бы, можно ли поклоняться таким явным отклонениям?
От всего.
Милый горбач-друид со смешной вороной. В конце он погрузит в кому душевнобольных, вытащив их на Изнанку, где они останутся навсегда.
Добрый и заботливый мальчик убьет своего друга при помощи магии, как до этого убил своего родного деда.
Самоотверженный Слепец сразится в честном бою с кандидатом на место вожака Дома, чтобы не повторять ошибок прошлого Выпуска, вот только…
Сфинкс
Я вижу… Слепой отбегает от Черного, ссутулившись, прикрыв глаза, на губах – застывшая улыбка. Он не ходит и не кружит. Это почти танец. Мягкая, неслышная пляска смерти. Самое красивое и необычное в нем то, что я видел десятки раз, и никогда не мог понять, откуда оно берется. Это его прыжок в другой мир, где нет ни боли, ни слепоты, где он сдвигает время – каждую секунду в вечность, где все игра, и в этой игре запросто можно содрать с кого-нибудь кожу или проткнуть пальцем глаз, и хотя я никогда не видел ничего подобного, знаю, что это так, потому что чую в нем в такие моменты запах безумия, слишком отчетливый, чтобы не испугаться до полусмерти.
Они все совершают ужасное, неправильное, дурное. Они все оправдывают это Домом, обстоятельствами, и никто не берет на себя груз ответственности. Даже Македонский, который показательно измывается над собой всеми способами.
И что это?
Автор говорит, что есть обстоятельства, которыми можно оправдать убийство? Оправдать так, чтобы оно превратилось в благородное и достойное?
Автор говорит, что есть некие обиженные и обездоленные, для которые все описанный в книге поступки – хорошо и правильно?
Или автор просто умывает руки, продемонстрировав нам, как Длинная Габи, покачивая бедрами, уходит от Хозяина Дома?
Поиски морали
В книге, которая охватывает столько проблемных моментов, ждешь позицию. Ответ автора на то, что автор задал.
Не мораль, а просто… нечто, что намекнет «я думаю, что правильно было бы так».
Но вместо ответа, вместо некоего итога мы получаем попытку Табаки вернуться в прошлое и еще одну, менее обнадеживающую, — вырвать из Того Дома Слепого. Два отчаяния, которые могут привести только к очередной катастрофе. Отчаяние Сфинкса, который сам не знает ответов на свои загадки.
И отчаяние Бога, который так и не смог добиться Хорошего Конца.
Именно такое ощущение осталось от книги: автор построил Дом, поселил в нем людей, но вместо того, чтобы подвести их к Хорошему Концу, выбрал тотальное разрушение, оставив одну единственную стену, которая может помочь стать счастливым одному только Сфинксу, да и то… надолго ли?
Ведь даже в самом конце, вместо того, чтобы принять ответственность за Собственные поступки, Сфинкс просит прощения за чужие:
Сфинкс
— Прости, — скажет он. – Ты казался мне чудовищем, сожравшим всех моих друзей. Мне казалось, что ты не отпустишь меня. Что я тебе зачем-то нужен. Что мне никогда не стать свободным, пока я не уйду от тебя, хотя я лгал Курильщику, что свобода в человеке, где бы он ни находился. Я боялся, что ты изменил меня, сделал своей игрушкой, я хотел доказать себе, что могу прожить без тебя. Я ставил тебе в вину и Лося, и Волка, и всех остальных, хотя Лося убили случайно, а Волка убил Македонский. Но легче было думать, что это твоя вина, чем что во всем виноват сам Волк.
Вместо вывода
Я не советую читать роман «Дом, в котором…» от избытка времени, для того, скажем, чтобы приобщиться к современной русской прозе. Реальность в стране такова, что чем больше современного привносит в свою прозу автор, тем тяжелее читать его произведения, а в этой книге, безусловно, современного и русского очень много.
Герои не стремятся к успеху, не ищут выхода, не занимаются какой-то продуктивной деятельностью, они слепо идут за своими вожаками и пребывают в перманентном застое, который длится с тех пор, как построили Дом.
Лучшая аналогия проведена между пространством книги и пространством автора.
Но. Несмотря на весь негатив, полученный в ходе чтения и после осмысления прочитанного, читать роман стоит ради созданного внутри текста особого пространства. Если у вас получится погулять по Дому, не осознав в полной степени всей мрачности его содержимого, вы победили систему.
Итог прочитанного примерно следующий – сказка-притча, которая оказалась пропитанной реализмом бытовой драмой с антуражем в стиле городского фентези.
"попадании в четвертую" - какую именно четвертую?
В четвертую стаю.
Интуитивность Табаки: приведенного мной примера недостаточно?)) окей, Табаки постоянно что-то выдумывает, просто фонтанирует идеями, которые почти всегда работают. По общению с Дон-Кихотами знаю, что это такое. Такую генерацию идей не выдаст никто, кроме черного интуита.
Затем ситуация с рисунком Дракона на потолке и Лордом. Табаки выбрал абсолютно безумный способ возвращения Лорда, основываясь только на своем сне. Очевидно, что он знал, что делать. Причем, это еще и сработало. Большинство странных и внезапных идей Табаки работают - это говорит о сильной интуиции.
Опять же, какой Дюма будет все время ходить в давно нестираной одежде, с грязными руками, таскать в карманах хавчик? Не, они там конечно все трудные дети, тот же Слепой вечно болтается где-то босиком и ест штукатурку. Но не настолько же. Базовая есть базовая. Никакой сенсорик, тем более базовый БС, не будет ходить в таком запущенном состоянии. Только интуиты чем-то подобным могут страдать.
Про Сфинкса тяжело сказать, на самом деле. Для меня это самый туманный персонаж. Возможно и не логик даже. Я в нем ни особой этичности не вижу, ни особой логики.
Он от смерти Волка едва с ума не сходит, при том, что его вины нет вообще - это сильный блок Драйзера?
Я бы не сказала, что он сходит . Поначалу у него был шок, но уже на следующий день он вел себя абсолютно спокойно. Если бы Македонский действительно сходил с ума, состайники бы это заметили. Железное самообладание, между прочим. И тоже плюс скорее к Драйзеру.
И да, поведение Македонского более, чем драйзерское. Он сам себе что-то придумал и решил, что он во всем виноват. Это тоже пример работы болевой ЧИ: швыряние в крайности. Он с таким же успехом мог решить, что Волк сам во всем виноват, но из-за мысли о словах Сфинкса (что, мол не рассказывай никому о своих способностях) он свалил всю вину на себя. Мол, если бы я не сказал, Волк бы не сделал и ничего бы этого не было.
Любого человека можно довести до состояния паранойи, если ткнуть в нужное место, соционика тут ни при чем.
Не считая того, что люди со слабой ЧИ подвержены паранойе больше всего, как раз из-за того, что не видят многих вещей. В т.ч. и возможных вариантов исхода событий. Волк сам был шокирован, увидев неожиданную истерику у состайника: видно же, что он НЕ рассчитывал довести Македонского до такого состояния. Следовательно - паранойя и страх были вызваны не целенаправленными действиями Волка, а особенностями личности самого Македонского. Поэтому в этой ситуации соционика как раз причем.
следующее по другим темам
«Дом, в котором…» - необычная книга. Критики отнесли ее жанр к магическому реализму, хотя это еще и роман воспитания. На мой взгляд, это одна из лучших книг на русском языке, которые я прочла за последние 20 лет. В самом общем виде можно сказать, что это роман о жизни детей-инвалидов в интернате, где их лечат и учат с 6-ти до 18 лет. Описан последний выпускной год их жизни в интернате. Главная проблема – то, что выпускники смертельно боятся покидать свой Дом и оказаться в обычной жизни, которую они называют Наружностью.
Мариам Петросян писала роман 20 лет. Она сама не работала с детьми, не была в интернате. Она - художник. (Кстати, Петросян – правнучка художника Сарьяна и жила в Ереване на улице имени своего знаменитого предка. Все-таки талант иногда передается по наследству). Так как у Петросян нет профессионального интереса к обучению и воспитанию больных детей, то саму необычную тематику надо рассматривать как средство, чтобы проговорить о проблемах взрослых людей. Ребенок, подросток, взрослый – присмотритесь – это один и тот же человек. Внешне он изменился гораздо сильнее, чем внутренне, и те проблемы, что мучили в детстве, никуда не исчезают. Инвалидность используется как метафора для обозначения уязвимости каждого из нас, проблемы детей, боящихся перехода во взрослую жизнь – как проблемы боязни жизни, самостоятельности, одиночества, социума.
О том, что «Дом, в котором…» - книга уникальная лучше всего говорит тот факт, что она так и не получила литературных премий, хотя и выдвигалась на них, в то время, как среди читателей она уже считается культовой.
Роман – объемный, состоит из трех книг и эпилога. Печатное издание включает около 1000 страниц.
Композиционно роман построен так, чтобы тайны Дома открывались читателю постепенно. В их раскрытии участвуют трое новичков – безрукий мальчик Кузнечик, попавший в интернат в 9 лет, колясочник Курильщик, которого отправили в Дом на последний год, и сам читатель, который долго не может понять, что там и к чему.
Я же попробую изложить то, что удалось понять мне.
Дом находится в какой-то неназванной стране. Это не СССР. Большинство героев носят клички – таково правило Дома, но кое у кого имена все же называются: Ральф, Рекс, Макс, Эрик. Описана снежная зима и жаркое лето, на летние каникулы детей вывозят к морю и в горы. В общем, что-то западно-европейское, северное. Впрочем, вряд ли Петросян стремилась описать какую-то определенную страну. Никаких политических событий, бытовых примет, по которым можно судить о времени действия, нет. Разве что, телевизоры и кассетные магнитофоны – скорее всего, действие происходит в последней четверти 20 века. Упоминаются еще группа "Kiss" и "Чайка по имени Джонатан Ливингстон". Таким образом, это не может быть раньше начала 70-х, но могут быть и 80-е.
Известно, что вначале, в 1870 году, это был сиротский приют для больных детей, за детьми присматривали монахини. Потом на приют дал деньги некий старик-благотворитель, оговорив, что это будет интернат закрытого типа для детей-инвалидов, которых будут учить по особой, довольно сложной программе. К моменту начала романного действия Дом находится в упадке, его собираются сносить. В Интернат принимают детей с разнообразными недугами - нарушениями опорно-двигательного аппарата, костным туберкулезом, эпилепсией, олигофренией, редкими патологиями развития. Есть там и почти здоровые дети, которых приняли за приличный спонсорский взнос – люди хотят отдохнуть от сложных детей. Некоторые родители (или другие родственники, у кого нет родителей) приезжают каждую неделю, некоторые ограничиваются звонками, появляясь только в день выпуска, есть и дети–сироты, взятые в Дом в виде исключения. Раз в неделю бывает медосмотр, но самых больных детей осматривают через день. В лечебном корпусе делают операции, протезируют, наблюдают. Случается, что некоторые дети умирают.
Учителя – приходящие. Постоянно в интернате находятся только воспитатели. Это 4-ро мужчин и трое женщин, ну, и директор, конечно. Есть подсобный персонал. Детей всего около 100 человек.
В интернате 2 корпуса – мужской и женский, лазарет. В мужском корпусе 3 этажа. Комнаты воспитанников на втором этаже, на первом учебные классы, на третьем помещения для учителей, столовая.
В этом интернате выпуск бывает не каждый год, а раз в 7 лет, и каждый выпуск ожидается с ужасом и детьми, и воспитателями, потому что не один из них еще не прошел мирно. За несколько месяцев до выпуска проводится тестирование, очень простое. Но не было случая, чтобы дети, которые свободно говорят на латыни, знают и умеют массу всего, его прошли. Почти все они нарочно заваливают тест. Приходится отпускать учителей, и отправить домой, тех, кто набрал проходной балл, чтобы дать им подготовиться к вступительным экзаменам, а остальные ждут великого и страшного Дня Выпуска.
Но такую информацию можно получить, если прийти в Дом разок с комиссией. Если же попасть туда с черного хода, то обнаружится, что дети никогда не говорят о родителях, доме, прежней жизни и учебе, и не потому, что это травмирующие темы, а потому, что они просто не входят в сферу их интересов. Воспитателей они терпят потому, что директору надо кем-то руководить, а директор нужен, чтобы интернат не закрыли. Воспитатели не лезут в жизнь детей, а дети живут стаями.
Стаями руководят вожаки.
Есть стая фазанов. Это что-то вроде ботанов – они пунктуальны, выполняют все предписания, очень беспокоятся о своем здоровье.
Есть крысы – это панки. Они постоянно дерутся, часто режут себя и друг друга. Псы носят ошейники с шипами, наверное, это кто-то вроде готов.
Птицы очень странные, их аналогом могли бы быть эмо. Они носят черное, разводят цветы и вышивают крестиком.
Еще есть бандерлоги – это что-то среднее между хиппи и какими-то около интеллектуальными течениями.
Каждая стая носит свою одежду, слушает свою музыку. Между собой стаи не враждуют, благодаря тому, что у Дома есть единый вожак. Внутри стай идет борьба за лидерство. Иногда и кто-то из вожаков претендует на роль главного. Все это заканчивается поножовщиной.
Главное содержание жизни Дома – это отношения воспитанников между собой. Они кормят, моют, выгуливают детей-олигофренов, они воспитывают младших и друг друга. Слепой кормит безрукого, безрукий рассказывает слепому, что как выглядит. Одноногий помогает безногому. Но это не значит, что в их жизни царит идиллия. Они часто жестоко дерутся, дразнят друг друга, высмеивают. Есть определенные правила, которые нельзя нарушать - неписанный Закон. Вместе с тем, дети предоставляют друг другу гораздо больше свободы, чем взрослые. В общей комнате можно держать кошек, хомяков, ворон. Можно ночью жарить сосиски, можно петь песни. Можно летом поселиться на дереве, можно в шалаше. Дети употребляют сомнительные напитки собственного изготовления и самодельные наркотики. У них есть свое "кафе", которое они сами устроили в одном из закоулков, куда воспитатели не суются, в нем они распивают кофе и подозрительные коктейли. В комнатах у старших мальчиков ночуют их подруги из женского корпуса.
Они пишут и рисуют на стенах. Стены – это и летопись, и стенгазета. Многих уже давно нет, а их рисунки живут. Например, весь роман описывают рисунки некоего Леопарда, о котором так ничего и не рассказывают. Воспитанники устраивают Ночь сказок, когда рассказывают в темноте страшные истории. И есть у них особая ночь – Самая Длинная ночь, когда время останавливается, и может произойти все, что угодно.
Но такие вольности позволяют себе только старшие. Младшие им завидуют, восхищаются, подражают и мечтают скорее вырасти.
Самое главное – здесь они не стесняются друг друга, никто никого не жалеет, не брезгует, не дает поблажек. Здесь безрукого накормят, но могут и побить – он должен научиться драться ногами.
Большая часть книги состоит из описаний их приколов, шуточек, драк, интриг. Это интересно само по себе, но между шутками-прибаутками иногда вдруг проскальзывает нечто странное, что никогда не понять постороннему.
У воспитанников есть свой фольклор, свои названия для всего. Лазарет они называют Могильником, а врачей Пауками, свое общежитие – Хламовником, кафе - Кофейником. Коридоры Дома кажутся им бесконечными. А каким еще Дом может явиться больному малышу, попавшему в интернат? Ведь такой ребенок не может весело бегать по коридорам. Дом для него - целый мир.
Для автора и для ее героев Дом - не простое здание. За 100 лет его стены впитали одиночество, страх, боль и смерть детей, их мечты, надежды, сны, галлюцинации. От этого он стал живым. Дом обрел способность перекидывать некоторых детей, которым это особенно нужно, в волшебный мир, где они будут здоровы, и где их ждут чудеса, пусть и страшные. И он дает возможность для своих избранников еще раз вернуться в исходную точку.
Есть легенда, что в доме живет старичок, который выполняет желания. Например, он дает дар уходить в другую реальность, при этом одним он дарит разбитые часы, а другим перо цапли. Те, кому досталось перо цапли, могут спокойно путешествовать между мирами. Но найти старичка трудно. Он может встретиться сам по себе, а может говорить через твоего же товарища, а может предстать грудой костей в запертой комнатушке, но 99% его не встречали ни в каком виде.
Часть детей умеет каким-то образом путешествовать на ту сторону. Они разделяются на ходоков и прыгунов. Ходоки попадают в волшебный лес, и находятся там столько, сколько хотят, в реальном масштабе времени. Прыгунов выбрасывает внезапно. Они этот процесс не контролируют. Часть из них потом ничего не помнит. Они попадают не в лес, а в городки около него. Там, как правило, для них нет ничего хорошего, кроме одного отличия – они там не инвалиды. Время для прыгунов течет не линейно – пробыл минуту, а в другой реальности - несколько лет.
Есть еще летуны. Но в последних нет ничего волшебного: они просто выходят в город. Большинство детей этого никогда не делают. Летуны приносят фотографии города, которые вызывают у воспитанников ужас - там все чужое и враждебное.
Итак, однажды в Дом приводят Кузнечика – безрукого мальчика 9 лет. До того, как он попал в интернат, он был уверен, что его все очень любят, и никто не может ему ни в чем отказать. Он был такой солнечный мальчик. Ему с самого начала оказывает покровительство воспитатель Лось. Лось – единственный воспитатель, которого дети любят - ловец детских душ. Он поручает мальчику по кличке Слепой опекать новенького. Слепой считает Лося богом. До интерната он жил в сиротском приюте, и Лось был первым (и остался единственным), кто отнесся к нему по-человечески. Он выполняет просьбу Лося. Но вот другие дети в той группе, куда Кузнечика определили, встретили его неласково. Особенно много бил его вожак – Спортсмен. Только через много лет Кузнечик узнал, в чем было дело: дети ревновали его к Лосю, который допустил непростительную для педагога ошибку - завел любимчика. Дошло до того, что Кузнечику, Слепому и еще одному мальчику, Волку, пришлось отселиться в другую комнату. С Волком Кузнечик познакомился, когда лежал в Могильнике на протезировании. Там же он подружился с мальчиком по прозвищу Смерть, которого так звали, потому что он очень сильно болел, и с девочкой Рыжей. Рыжая была еще и жуткая хулиганка. Таким образом, образовалась новая стая - сообщество Чумных Дохляков. Они принимали к себе всех аутсайдеров. Так у них появились сиамские близнецы Рекс и Макс (уже разделенные), олигофрен Слон, горбатый мальчик Горбач и Вонючка, которого за жуткие манеры, мстительность, воровство и болтливость ненавидели все остальные учащиеся и воспитатели.
Это было за 3 года до выпуска. Тогда в школе существовали 2 вожака. Девушка одного из вожаков влюбилась во второго. Кузнечик носил письма влюбленным, и был в самой гуще событий.
В ночь выпуска младших заперли, а старшие устроили кровавую бойню. Погибло много детей и Лось. Когда Кузнечик увидел лужу крови, он вдруг очутился на другой стороне реальности. Там он пробыл три года, был рабом, кормил доберманов, подвергался побоям. Он вернулся повзрослевшим и почему-то лысым. А со стороны это выглядело так, что мальчик упал в обморок, заболел, а потом у него выпали волосы. После этого случая его стали звать Сфинксом.
Эпизодов детства Сфинкса в романе немного. Все основные события связаны с новым выпускным годом.
Теперь Сфинксу 18 лет. Вожаком в Доме и в стае является Слепой. Он – ходок и умеет видеть чужие сны. Благодаря этому он все знает. Этот дар он получил от волшебного старичка. Слепой ненавидит Наружность. Он там не бывает. Один раз его туда вывезли – он чуть не задохнулся. В их стае остался Вонючка, который теперь зовется Шакал Табаки. Он стал любимцем публики – шутник, выдумщик, трикстер.
Спортсмен тоже в их стае, его теперь его зовут Черный. Он подчиняется Слепому, хотя очень его не любит. У Черного своя теория спасения. Он считает, что инвалиды могут выжить в Наружности, если станут держаться друг друга, упорно трудится.
Один из сиамских близнецов умер, а другой стал вожаком птиц. Теперь он Стервятник.
Смерть тоже выбился в люди – он вожак у крыс. Его новая кличка – Рыжий.
Волк ненавидит Слепого, хочет быть лидером, но открыто не выступает.
Еще в этой стае живет мальчик Лорд. Он в интернате около 2-х лет и отличается необыкновенной красотой. Лорд – колясочник. Он потенциальный ходок, но не знает об этом.
Не так давно попал в стаю и загадочный Македонский. Он умеет творить чудеса, но Сфинкс просил его не делать этого. Македонского отправили в Дом, потому что его родители его боялись. Он совершенно здоров (за исключением редких эпилептических припадков) и помогает всем больным и увечным.
Идет борьба за власть. Трое Крыс пытались свергнуть Рыжего, порезали его, но проиграли, и их отправили то ли домой, то ли еще куда (Один, правда, скрывался в Доме).
Вожак псов, Помпей, вызывает Слепого на бой, и Слепой его убивает. Вожаком псов становится Черный.
А Волк внезапно умирает, неизвестно отчего. Потом выясняется, что его убил Македонский за то, что он шантажировал его тем, что всем расскажет о его способностях исцелителя. А Македонский большую часть своего детства протаскался с дедом по городам и селам, где дед за деньги заставлял его исцелять недужных. Это он уже потом вернулся к родителям.
В эту кашу попадает новенький воспитанник Курильщик. Ему уже 17 лет, он вырос совершенно в других условиях, и все, что он видит в Доме, ему дико. Товарищи по комнате кажутся ему полными психами, особенно, когда он увидел, как Слепой зарезал вожака Псов. Его глазами читатель наблюдает за жизнью интерната. Только к концу романа Курильщик и читатель понимают, что Слепой и другие действительно могут уходить в другую реальность, что чудеса существуют.
В день выпуска Слепой уводит часть ребят с собой. Его основная мысль та, что им нечего жить калеками в жестоком мире. Он увел всех малышей и всех слабоумных, а также тех, кто его просил. Но не всех он смог протащить целиком - большинство просто впали в кому. Их тела спят, но их души в других реальностях. Но часть детей пропали совсем, в том числе сам Слепой, Табаки, Македонский, Горбач, Лорд, Рыжая, Македонский, Стервятник. Причем, о некоторых сразу забыли. Например, о Шакале Табаки. Оказалось, что он и был тем самым волшебным старичком.
Черный увез своих псов и часть крыс на автобусе, они прятались до совершеннолетия, а потом стали жить общиной. Вместе с ними уехал Рыжий.
И только несколько детей ушли с родителями, в том числе Курильщик и Сфинкс. Сфинкс отказался уйти со Слепым.
Прошло больше 20 лет. Дом снесли.
Сфинкс стал психологом, а Курильщик художником.
Рыжий выжил из общины Черного. Община живет нормально.
Спящие так и спят. Их навещает только Рыжий. А на другой стороне реальности всех маленьких и слабоумных отдали хорошим людям – ведь там они уже не инвалиды. Когда ребенку находят приемных родителей, из больницы исчезает один из спящих. Рыжая с Толстым, который стал младенцем, ждет Лорда.
Сфинкс вначале сильно жалел, что не ушел с остальными. Однажды он не выдержал одиночества и пошел к развалинам Дома. И там он нашел перо цапли. Так Сфинкс получил возможность жить в 2-х мирах. Он нашел в той реальности Слепого-мальчика, усыновил его и хочет научить любить Наружность. Он думает, что если бы Наружность была добрее к Слепому в детстве, то многое плохое не случилось бы.
А на другом витке времени существует новый Дом, и в нем те же дети. Только теперь они счастливы.
